После конца

Холодным, ледяным , зловещим тоном сказал Маркус. Машины колени дрожали, сердце выпрыгивало из груди, она опять повисла на руку Маркуса. Они молчали, только изредка переглядывались, у них было одно желание на двоих, эмоции захлестывали, и каждый по своему пытался их утихомирить, понимая, что этим ничего не исправить. Остановившись перед собственной дверью Маша впустила Маркуса в дом, а сама осталась на ступеньках. Какой то липкий страх не дал ей переступить порог, она слышала глухие удары, хорошо понимая, что это, и решила переждать, слишком много крови и грязи, увидела она за последние месяцы, и не смогла заставить себя окунуться в это еще раз, решив, что они и без нее проведут допрос. Обессилив, села на крыльцо. Сперва вышел Костя, затем Маркус они присели возле ее ног

-Маша, мы с Маркусом испытали все возможные способы дознания, он клянется, что оставил их у Маркуса в доме и ушел к тебе в больницу. Клянется , что не думал, что все так быстро всплывет и не планировал их уводить из города, а когда вышел из больницы, то было уже поздно, детей не было, он с трудом добрался до твоего дома, в надежде что у него есть несколько дней пока ты не подлечишься и не вернешься, да и думал, что мы не станем искать его тут.

- а что у Маркуса в доме?

-все обыскали, их нет, и за периметр города они не выходили, их бы обнаружили.

Маша потерла виски и встала. Их глаза встретились, она медленно развернулась и пошла, Маркус с Агентом следовали за ней не задавая вопросов, видимо боялись произнести догадку вслух. Наклонившись над их погребом за сараем, она отодвинула дверь и закричала

-Катенька, доча, ты здесь?

Девочка вынырнула из темноты и начала карабкаться по лестнице. Маша упала на колени и обняв свое сокровище, и зарыдала. Следом вылезли Улисес и Даниель и кинулись на шею отцу. Плакали все, но это были слезы радости. Маша с трудом добралась до больницы, Агенту почти всю дорогу пришлось ее нести, у нее поднялась температура и начиналась лихорадка. Андрей орал на всю больницу, и угрожал, что если она еще хоть раз выйдет до конца лечения за дверь больницы, назад не пустит. Маша со всем соглашалась, и кивала головой. Был десятый час, их с Маркусом опять уложили под капельницы, и устроили внеплановое совещание прямо в палате. Так уж получилось, что на радостях туда пришли все, кто был причастен к делу, и радость переросла в бурное обсуждение. Андрей пытался убедить присутствующих, в том ,что больным нужен отдых, но его никто не слушал, да он и сам через некоторое время с жаром участвовал в дискуссии на тему, что будет с Синицыным. Но даже после всего пережитого, Машу абсолютно не устраивали варварские методы расправы и возращение в каменный век, одного расстрела было уже достаточно. К общему мнению так и не пришли и решили обсудить это позже, он был пойман и надежно упрятан, и это было самым главным.

47

побережье

Маше было тяжело, глаза слипались, но она не хотела засыпать. Под действием лекарства температура стала снижаться , полегчало. Всех мучил один вопрос, но первым не выдержал Агент

-послушай Маркус, я, да и все мы должны извинится, перед тобой, за то, что натворили, я понимаю, что это было глупо, ведь тебя даже не было во время первых жертв, но то, что мы увидели, просто выбило нас из колеи, и логически думать мы уже не могли. Прости. Синицын выскочил нам на встречу весь окровавленный, с разбитой головой и сказал, что ты убиваешь Машу. Сам представь, какую картину мы увидели, вбежав в эту землянку, кровь, тело Маши и ты над ней с ножом. Почему ты ни кого не предупредил. Расскажи нам все пожалуйста, можешь на английском, я переведу.

Маркус устало улыбнулся

- я не успел, когда прибежала Катя и сказала что мама пропала, я не знал , сколько уже прошло времени. А вы помните, что этот выродок работал по часам. К тому же сама идея того, что маньяк убивает просто из ревности или на зло тебе Костя, сразу была какой то не убедительной, конечно это были твои бывшие девушки, но смысловая причина их убивать, была не в ревности или в зависти к тебе.

Костя поднял руку, дать ему закончить перевод, и Маркус продолжил

-Я начал наблюдать за Синицыным с первой моей планерки, я тогда совсем не понимал вашу речь и мог читать только эмоции, и я читал. У всех на лицах была скорбь, боль, ужас и горе, а он разозлился, когда перед ним стали закрывать двери, и был крайне недоволен и раздражен, и после собрания даже подошел к тебе Маша, ты помнишь?

Она отрицательно покачала головой, очень смутно вспоминая то утро. Он пожал плечами и продолжил