После Куликовской битвы. Очерки истории Окско-Донского региона в последней четверти XIV – первой четверти XVI вв.

У московской «купли», само собой, был не только описанный в документе восточный рубеж, но и западный, надо думать, совпадавший с западной границей Рязанского княжества по ситуации до заключения договора 1483 г. В московско-рязанском докончании он не указан по понятным причинам: теперь это – западная граница Великого княжества Московского на юг от Оки. Таким образом, новое приобретение Москвы вытянулось почти строго с севера на юг, широкой полосой спускаясь от Оки к верховьям Дона. И находившееся в северной части «купли» «место Тула», и располагавшееся на юге «Дон усть Непрядвы», историческое место сражения 8 сентября 1380 г. на правобережье реки несколькими километрами выше впадения в Дон Сухой и Мокрой Табол, в 1483 г. перешли от праправнука Олега Ивановича Рязанского правнуку Дмитрия Ивановича Московского.

Кроме «купли» документ, как помним, утверждает за московским князем права на «Елеч» и «вся Елецкая места», бывшие земли Елецкого княжества, отошедшие Рязани еще во втором десятилетии XV в., в обмен на расположенное севернее на том же правом берегу Дона «Романцево с уездом»[543]. Оба ойконима в предыдущих московско-рязанских договорах не встречаются, равно как и р. Меча, несомненно современная Красивая Меча, которую московский и рязанский князья договариваются «ведати вопче». Под этим совместным ведением как правило понимают совместное владение Мечей[544], однако совершенно неясно, как это реально могло выглядеть.

Реки как таковые в юридических и хозяйственных документах русского средневековья, похоже, никогда не являлись предметом собственно владения. Им могли быть, и были рыбные ловли, бобровые гоны, переправы, во́локи, участки берегов с мельничными плотинами, и пр.[545], т. е. такие природные объекты, связанные с реками, которые способны были приносить материальную пользу их владельцам.

Документальная фиксация прав собственности в канцелярской практике XIV–XV вв. производилась в терминах «владение» и «держание»[546] с соответствующими производными глагольными формами «владеть» и «держать», «ведать» же означало «управлять», «заведовать», «отвечать за что-либо»[547]. В близком к последнему значении «ведать», начиная со второй половины XV в., употреблялось в княжеских договорных грамотах наряду с более древним «знать» как положение, утверждавшее исключительное право «старейшей» из договаривающихся сторон на сношения с Ордой[548]. Очевидно, обязательство сторон «ведати вопче» Мечу московско-рязанского договора 1483 г. надо понимать не как совместное владение, а как общую ответственность, слежение договаривающимися сторонами за ситуацией на водном рубеже.

Меча, как известно, служила границей Рязанского и Елецкого княжеств в пору существования последнего[549]. Московский «Елеч и вся Елецкая места», таким образом, оказывались южнее Мечи, подлежавшей совместному «ведению». Судя по всему, новое приобретение великого князя московского Ивана III служило своего рода буферной зоной перед охраняемым рубежом и, к моменту заключения договора, вряд ли было населено.

«Купля» московско-рязанского договора 1483 г. была второй покупкой Москвой земель на правобережье Оки. Докончание 1381 г. великого князя московского Дмитрия Ивановича с двоюродным братом и союзником, серпуховским князем Владимиром Андреевичем и великого князя рязанского Олега Ивановича отмечает «куплю» Москвой Мещеры, запрещая рязанскому князю «вступатися в тот розъезд»[550]. Термин «розъезд» означает, что московско-рязанская граница здесь была размежевана на местности[551] независимо от того, что в данном случае подразумевается под «куплей»[552]. Московско-рязанский договор 1483 г. о факте «розъезда» ничего не сообщает, «рубежом» же восточная граница московской «купли» именуется, как отмечалось выше, только в завещании Ивана III.

Покупка владений в уделах князей-Рюриковичей не была чем-то особенным в хозяйственной и политической практике московских Калитовичей. «Примыслы» и «купли» служили «надежным средством проникновения в уделы, готовили их окончательное присоединение к основным территориям Великого княжества Московского»[553]. Кроме политической выгоды последние, особенно со второй половины XV в., когда явственно начинает складываться шкала цен на земельные угодья[554], несомненно, приносили и материальную пользу новым владельцам.

Приобретение Москвы в Рязанском княжестве, закрепленное докончанием 1483 г., – единственная «купля», а не «примысел» в истории складывания государственной территории Великого княжества Московского в XV в. Приобретение отличается не только масштабами (территориально «купля» – едва ли не половина Рязанского княжества[555]), но и целым рядом формулярных особенностей ее фиксации в тексте догончания.