После Куликовской битвы. Очерки истории Окско-Донского региона в последней четверти XIV – первой четверти XVI вв.

Наконец, в-четвертых. «Елеч» и «вся Елецкая места» времени заключения московско-рязанского договора вряд ли были населены[690]. Археологическое обследование региона не выявило здесь ни одного памятника второй половины XV в.[691] Формально в тексте докончания Рязань и Москва обменивают Елец на Романцево. Скорее всего, и «Романцево с уездом» в 1483 г. тоже было пустующей территорией. О смысле и назначении такого размена речь пойдет ниже.

Второй, и последний раз Романцево упоминается тринадцать лет спустя после первого, в 1496 г., когда Иван Васильевич Рязанский утвердил договорной грамотой раздел оставшейся после «купли» восточной половины удела с младшим братом, князем Федором Васильевичем. За старшим из братьев закреплен, в числе прочих владений, «Романцев весь».

Здесь весьма любопытен контекст содержания грамоты, помогающий понять, что означает определение «весь», употребленное в докончании кроме Романцева еще дважды при других топонимах.

Сначала документ оговаривает «роздел» т. е. границы владений князей-соправителей[692], далее же делит доходы от бортных ухожаев и рыбных ловель на Дону: «Моа мордва… бортники с оброки, и Дон, и рыбныя ловли…, Романцев весь… и Братилов весь, и ясеневские бортники, и пронские бортники, и окологородные бортники… со всеми доходы» отходят старшему брату, «твоа мордва деленная… бортники с оброки, и в Бовыкине, и в Воронаже в Верхнем, и Тешев весь, и в Дону жеребеи, и перевитские бортники, и рязанские бортники» – младшему[693].

В богатом бортями Рязанском княжестве бортные ухожаи принадлежали лично великому князю[694], а из двух князей-соправителей великокняжеский титул носил только старший, младший же титуловался просто князем рязанским[695]. Именно по этой причине, очевидно, в 1496 г. доходы с удела были распределены между братьями не пополам, а в пропорции два к одному в пользу великого князя рязанского. Отсюда известное источникам прозвище младшего князя Федора Васильевича, «Третный»[696].

Ситуация с разделом рязанских земель и доходов на трети объясняет определение «весь» при Романцеве и еще двух промысловых территориях. Доходы с них не делились по жеребьям, как например доходы с рыбных ловель по Дону, «мордвы деленой» или Переяславля-Рязанского, треть которых получал Федор Васильевич, а две трети Иван Васильевич, а уходили целиком в пользу одного из князей. Младшему рязанскому князю в результате раздела достался «Тешев весь» т. е. треть, старшему – «Романцев весь» и «Братилов весь» т. е. две трети.

Договор рязанских князей 1496 г., как видим, в отличие от московско-рязанского докончания 1483 г. ничего не говорит о местоположении Романцева, но сообщает о хозяйственной «специализации» территории – это были бортные угодья рязанского великокняжеского дома, несомненно существовавшие здесь и ранее, до перехода верхнедонского правобережья к Москве. Возможно отмежевание московским дядей «Романцева с уездом» великому князю рязанскому Ивану Васильевичу в первой половине 1483 г. как-то учитывало прежние традиции административной организации рязанских владений на Верхнем Дону «домосковского» периода, нам не известные.

В историографии существует три предложения по локализации Романцева XV в. При этом, каким-то неясным образом в двух из них незамеченными оказались недвусмысленные указания текста докончания 1483 г., в одном случае на правобережное расположение Романцева, в другом – на очевидную географическую близость последнего Ельцу и Красивой Мече.

Д. И. Иловайский, первым отметивший тождество Романцева грамот 1483 и 1496 гг., поместил его «по смыслу» на левом берегу Дона, «между Воронежем и Донцом». Историк мотивировал левобережную локализацию Романцева тем, что здесь в XVII в. документально зафиксированы несколько топонимов «Романово», а также Тешев, известный по выше цитированной грамоте 1496 г.

Д. И. Иловайскому было хорошо известно, что на левом берегу Дона, по р. Воронеж, много позднее московско-рязанских докончаний конца XV в., размещалась вотчина боярина И. И. Романова, Романовская волость с центром в Романовом городке[697], появившаяся здесь не ранее конца XVI в, скорее всего после Смуты[698]. В Разрядном приказе, который «ведал» в XVI–XVII вв. пограничные крепости русских «украин», в 1628 г. рассматривалась жалоба жителей Лебедяни на соседа-вотчинника, младшего брата патриарха Филарета и дядю царя Михаила Федоровича[699], и в приказном деле, ведшемся по факту жалобы, действительно присутствуют топонимы, производные от фамилии «Романов».