После любви

Все начинает проясняться и без сравнительного анализа материалов Фрэнки и бумаг, вывешенных в потайной комнате. Алекс и Мерседес, Мерседес и Алекс – один втюхивал доверчивым клиентам всякую лабуду, а другая благополучно их отстреливала. Две стороны одной медали. Я почти уверена, что именно Мерседес насылала пули на жалких, погрязших в роскоши людишек, как древние боги насылали беды и несчастья на снедаемый гордыней род человеческий… Что ж, Мерседес – из того же пантеона великих древних богов, не стоит об этом забывать. Мерседес, Мерседес – невидимая, недостижимая, огромная, как скала, еще более прекрасная, чем когда-либо, – ослепляет меня, заставляя содрогаться от близости темной бездны ее души. Она собирала ритуальные предметы самых различных культов смерти? Какая чушь, она сама была ритуальным предметом, сама была культом! Алекс Гринблат, теоретизирующий на темы небытия, жалкий пигмей Алекс Гринблат – он мог не знать об этой стороне жизни Мерседес, кто станет посвящать в свои леденящие тайны пигмея?.. Я готова поверить тому, что Алекс был не в курсе, да нет же, еще ничему я не верила с такой готовностью! Странно лишь, что все его бывшие покупатели дохли как мухи и их гибель счастливо прошла мимо Алекса. И всплыла только теперь. Чего стоил один mr. Тилле, глава крупного европейского концерна! Жизнь таких людей еще может протекать в тени, но их смерть всегда становится достоянием гласности. Алекс не читает газет, не смотрит телевизор?.. Вместо того чтобы думать об этом, я думаю о том, что (пусть и недолгое время) была по-настоящему увлечена им. Спаситель мира может изменить мою жизнь? наполнить ее новым смыслом? Ха-ха!..

Возня с кнопками отняла бы слишком много времени – и потому я просто срываю фотографии и газетные вырезки, одну за другой. С доской покончено теперь остались папки в поддонах, а о компьютере и сейфе можно забыть. Винчестер слишком тяжел, а сейф и вовсе неподъемен. Конечно, можно было бы напрячь Алекса: даже такой, абсолютно деморализованный, он много сильнее меня, но… С некоторых пор я смотрю на господина теоретика как на пустое место.

Папок слишком много, и в один несчастный рюкзак они не влезут. И у меня нет времени решать, какую из них взять, а какую оставить. Алекса действительно заперли.

Заперли.

Ясно, как божий день.

Его запер тот, кто был хорошо знаком с механизмом двери в потайную комнату и знал о нем много больше, чем успела узнать я. Сначала комната, а потом квартира: тот, кто запер Алекса, запер затем и квартиру. С куском жвачки на двери. С моей меткой. Он знал о ней или предполагал, что она может там находиться. Или… или следил за мной. И заперев Алекса и покинув квартиру, вернул жвачку на место, чтобы… Чтобы я ничего не заподозрила. И вошла.

Кто-то очень тихий… очень хитрый… очень опасный. И не исключено, что он стоит сейчас за входной дверью…

О, черт!

Я стараюсь держать себя в руках, но все равно срываюсь на крик.

– Принесите какой-нибудь рюкзак, Алекс! А лучше два. Их там полно! И пошевеливайтесь, у нас нет времени! Нужно убираться отсюда и побыстрее!..

Чтобы заглушить страх, я снова углубляюсь в папки, бессмысленно верчу их в руках, складываю одну на другую, где же проклятые рюкзаки?

– Алекс, вы заснули?!

Алекс, до сих пор с энтузиазмом откликавшийся на любое мое движение, на любое, брошенное вскользь слово, молчит. Проклятый идиот!

Мексиканский негодяй, как сказали бы мои питерские друзья.

Я наконец-то отрываюсь от папок и оборачиваюсь к двери. Алекс стоит в проеме, облокотившись на косяк и скрестив руки на груди. Он сосредоточен и даже слегка надменен, от недавней растерянности не осталось и следа.

Vip-персона. Спаситель мира с чертовски красивыми глазами. Точно таким я увидела его у своего автобуса, на площади перед зданием аэропорта. Метаморфоза, происшедшая с Алексом за последнюю минуту, снова заставляет колотиться сердце, казалось, навсегда успокоившееся.

– Что? – спрашиваю я у Алекса.

– Я хочу, чтобы вы мне все объяснили, Саш'a.

– Я все вам объясню, только не сейчас – потом.

– Когда?

– Когда мы выберемся отсюда. Оставаться здесь опасно, неужели вы не понимаете? Погибло много людей. Мертвые на доске – еще не все. Не все!

– Мы не уйдем отсюда, пока вы все мне не объясните.

Прическа Алекса снова в идеальном состоянии, от темных пятен пота на рубахе остались одни воспоминания, жестким подбородком можно колоть орехи; нежными, почти женскими губами… нежными губами можно бредить по ночам. Под шум волн, шепот песка, крики мальчишек в футболках с надписью «Рональдо» и «Рональдиньо». По полтора доллара за штуку.

– Я понимаю, происходит что-то из ряда вон. Вы говорите о смертях…

– Об убийствах.

– Об убийствах, да. Так почему бы нам прямо сейчас не вызвать полицию и спокойно ее не дождаться? Здесь есть телефон, мы могли бы позвонить. И почему… Почему вы так поспешно собираете улики? Это ведь улики, не так ли?

– Да.

– Что вы хотите с ними сделать?

Он не верит мне, и он много сильнее меня.

– Хорошо, я все объясню.

– Тогда я вызываю полицию, и, пока мы будем ее ждать, вы все расскажете.