После любви

«Как обычно» предполагает, что я спущусь в лодку и сама выберу рыбу. После этого Ясин вспорет ей живот и… Может быть, Алекс Гринблат удивится настолько, что отвалит за содержимое живота энную сумму. Алекс стоит за моей спиной, а это означает определенную корректировку «как обычно».

– Можно, мой друг тоже спустится? – спрашиваю я у Ясина.

– Конечно, мадам.

Ясин подает мне руку, и я оказываюсь в лодке, после чего туда же спрыгивает Алекс. Ясин отступает на корму: места для троих в середине маловато.

– Выбирайте рыбу, Алекс, – командую я.

– Зачем?

– Увидите.

– Можно выбрать любую?

– Абсолютно любую.

– Я не поклонник рыбы и морепродуктов.

– Неважно. Вы же хотели, чтобы я вас удивила. Выбирайте!

– Лучше вы. – Нерешительность Алекса мне непонятна.

– Если это сделаю я – вы обвините меня в сговоре с продавцом и подтасовке фактов.

– Не обвиню.

– Хорошо.

Все последующее происходит подавно отработанной схеме: поискав глазами подходящий экземпляр, я останавливаюсь на тунце в руку длиной, с темно-синей спинкой, бледным брюхом и разводами у плавников. В затуманившихся глазах тунца стоят слезы, меня они не разжалобят.

– Эту.

– Хорошо, мадам. Почистить ее?

– Как обычно, Ясин.

Рыбак подбрасывает тунца на ладони, затем укладывает на импровизированную разделочную доску – кусок твердого темного дерева, прочно обосновавшийся между двумя скамьями, – и начинает счищать чешую. Процесс занимает минут пять, причем Ясин считает своим долгом развлечь нас разговором.

– Мне приснился странный сон, мадам.

– Странный?

– Сон со значением.

«Сон со значением » – таких сложных построений еще не встречалось в примитивном французском Ясина, должно быть, он тайком занимается самообразованием. Нужно подарить ему франко-арабский словарь, я видела его в библиотеке Доминика, – жалкий, пыльный, никем не востребованный. Ясину же он может пригодиться.

– Сломанные стрелы. Змея. Несколько кошек. И вы, мадам.

– Пестрая компания.

– Все дело в кошках, мадам. Я не могу сказать, что делали вы и что делали кошки. Но… Это не очень хороший сон.

– Не очень хороший?..

Лицо и руки Ясина скрываются в облаке рыбьей чешуи, больше похожей на пелену снега или дождя, я уже успела забыть, что где-то существует снег, существует дождь. И мартовская жижа как лучшая декорация для эпического финала – «Оставь меня в покое, идиотка!»

Что делали кошки в сне Ясина? Что делала там я? Какое мне вообще дело до снов рыбного божка, от них можно было бы и отмахнуться. Если бы не сплетни и враки, которые распускают Хаким и Хасан. Ясин не может рассказать мне свой сон в подробностях, потому что я пришла не одна, и, значит, все дело в Алексе? Или все-таки в кошках? Но ведь никогда раньше мы не вели разговоры о снах!..

Скорей бы он закончил чистить тунца.

– Я должен вас предостеречь, мадам.

– Отчего?

Я обеспокоена, но не только и не столько словами Ясина, а тем, как они смотрятся со стороны. Путаные символы, путаные окончания, Спасители мира при таком раскладе впадают в скуку и нигилизм первыми.

– Просто предостеречь. Вы должны быть осторожны. Нужно положить конец всему этому. И немедленно.

– Хорошо, я буду осторожна.

– Все как обычно, мадам? – Ясин вовсе не кажется успокоенным, нож, обратной (зазубренной) стороной которого он снимал с тунца чешую, подрагивает.

– Да.

Неожиданно в лодку бьет волна, и, чтобы удержаться, я хватаюсь пальцами за запястье Алекса. Пытаюсь ухватиться – и обнаруживаю пустоту: Алекс даже не подумал помочь мне. Такие мелочи, как волны и девушки, нуждающиеся в помощи, его не занимают. Тем более что Ясин уже вспорол рыбье брюхо.

Я молю бога, чтобы все прошло «как обычно».

Есть!..

Покопавшись в потрохах, Ясин извлекает на свет ключ. Не такой эффектный, какой была курительная трубка, но тоже заслуживающий внимания. Незатейливая бородка с двумя зубцами, узкое тело, на наконечник намотана часть тунцовых внутренностей – ее не разглядеть.

Алекс присвистывает.

– Это шутка? – помедлив, спрашивает он.

– Нет, – отвечаю я.

– Фокус?

– Нет.

– Профессиональный трюк?

– Вы готовы раскошелиться? – Я с трудом скрываю торжество. – Выложить энную сумму?

Так и не ответив мне, Алекс лезет в задний карман брюк за бумажником. Энная сумма, с которой он готов расстаться, составляет десять евро.

– А верхняя шкала, по которой вы оплачиваете удивление… Максимум… Он существует?

Алекс теребит десятку в руках:

– Это и есть максимум.

– Значит, мне удалось удивить вас по максимуму?

– Да. Я должен отдать деньги вам? Или этому парню?

– Рыба стоит намного дешевле десяти евро. И Ясин не возьмет больше, чем стоит рыба.

– А ключ?

– Ключ входит в стоимость.

Я терпеливо объясняю Алексу все то, что три года назад объяснял мне сам Ясин. Пока я делаю это, Ясин заворачивает рыбу в бумагу и помещает ее в пакет. Туда же отправляется ключ.

– А если бы вы выбрали другую рыбу? – Алекс мгновенно становится похож на ребенка, пристающего ко взрослым с вопросом «куда по ночам девается солнце?».

– Я получила бы что-нибудь другое.

– Вы всегда что-нибудь получаете?

– Всегда.

– А если бы рыбу выбирал я?

– Вы же не любите рыбу и морепродукты!

– И все же…