После любви

И уж тем более не хочу видеть, что время от времени Фрэнки исподтишка косит глазом на неуемную Барбареллу-Эммануэль. Она бросила жиголо с микрофоном и теперь лихо отплясывает сама. Это не румба и не самба, и не танец живота, но каждое движение выдает в ней профессиональную танцовщицу. Когда-то оставившую свое ремесло ради других, гораздо более прибыльных ремесел. И вот теперь подвернулся случай вспомнить старое, так почему бы не использовать его на полную катушку? Неясно, насколько согласуются с музыкой хлопки ее ладоней, и покачивание бедер, и дробь, которую выбивают пятки, но так ли это важно?

Совсем неважно.

Важно, что она подчиняет музыку себе, ведет ее за собой, при желании она могла бы проделать то же самое и со всеми присутствующими, а может быть, уже проделала, уж не завидую ли я?.. Облегчение наступает лишь тогда, когда звуки музыки сходят на нет и замирают. Громче всех аплодирует Жюль, Джим ограничился рыком, больше приличествующим футбольным болельщикам, даже официанты не остались в стороне, и только Фрэнки… Только Фрэнки абсолютно спокоен, или нет – абсолютно удовлетворен. Он не пошевелил и пальцем, он не взглянул на девушку, как делал это несколько раз на протяжении танца, но он удовлетворен. Полон самодовольства. Подобно тренеру, чья подопечная заняла место на пьедестале, именно этого я и ждал от тебя, моя малютка.

– Прелестное создание, – цежу я сквозь зубы. – Не хватает только бубна и козы.

– Козы? – удивляется Фрэнки.

– Козы, – подтверждаю я. – И бубна. Как у Виктора Гюго, в «Соборе Парижской Богоматери». Помнится, героиня там была танцовщицей.

– А-а, – он пожимает плечами.

Определенно, книжки – не самая сильная сторона Фрэнки, но существует еще и мюзикл с кинофильмом, существует, наконец, знаменитый музыкальный номер «Belle», все радиостанции крутят его с завидным постоянством. Даже здесь, в Эс-Суэйре.

– Танцовщицу звали Эсмеральдой.

– Ясно. И с бубном все более или менее понятно. А что Делала коза?

Проклятье, судьба козы вылетела у меня из головы, и теперь уже не вспомнить, читала ли я Виктора Гюго или только слушала сладкоголосую паточную вставку «Belle». Второе наиболее вероятно, но в угол меня Фрэнки не загонит. Дудки.

– Вы знакомы? – спрашиваю я у него.

– С кем?

– С этой девушкой.

– С чего вы взяли?

– Мне показалось, что…

– Вам показалось.

– Наверное. Но девушка превосходна, не правда ли?

– Сегодня я вижу только одну девушку. И эта девушка сидит сейчас передо мной…

Браво, Фрэнки! Как лихо ты заметаешь следы, как быстро стираешь с физиономии все, что могло бы тебя скомпрометировать. А впрочем, это можно отнести к химическим свойствам жидкости, через которую я смотрю на Фрэнки. Все не так, как казалось мне минуту назад.

Вот и ответ.

– …к тому же очень проницательная девушка.

Еще один ответ, вступающий в противоречие с полученным раннее. Неужели я оказалась права?

– В чем же заключается моя проницательность?

– Я действительно служил в Иностранном легионе, вы угадали.

– Будете пичкать меня историями о тяготах спецопераций в странах Индокитая и экваториальной Африки?

Вот оно! Спецслужбы, киллерство, порноэкзерсисы перед камерой как мостик к сегодняшнему одиночеству души и тела, а теперь еще и Иностранный легион, я – старый солдат, мэм!.. Не разочаровывай меня, Фрэнки, дружочек!

– Не буду, – Фрэнки готов подыграть не только моим словам, но и мыслям. – Тем более что моя служба ограничилась двумя неделями в учебном лагере. А потом я просто смылся.

– Что так?

– Нагрузки. Они оказались не по мне.

– Зачем же вы вообще туда сунулись?

– Хотел испытать себя и потерпел фиаско.

Остальные испытания, выпавшие на долю Фрэнки, выглядят не так воинственно: диджей на Ибице, сотрудник дельфинария, рекламный агент по продаже сухих строительных смесей, менеджер в фирме по изготовлению сейфов, менеджер в фирме по производству сыров, сомелье, из всего вышеперечисленного меня интересуют лишь дельфины.

У дельфинов гладкая резиновая кожа, они ласковы и привязчивы, как собаки, они умеют улыбаться, они всегда оптимистичны, всегда позитивно настроены, и – отверстие в голове, из которого дельфины выпускают фонтанчики воды! оно похоже на пупок. Обо всем этом я хочу слышать из первых рук. Милые подробности, детали (о них ни в одной книжке не прочтешь), забавные сценки, скрытые от глаз простых посетителей. У Фрэнки должен быть свой личный опыт общения с дельфинами, призванный обогатить и мой собственный личный опыт.

У дельфинов гладкая резиновая кожа.

Они ласковы.

Они привязчивы, как собаки – вот и все, что удалось выудить из Фрэнки, сотрудника дельфинария. Даже я, видевшая дельфинов только на экране телевизора, знаю о них больше. Отверстие в дельфиньей голове, о котором я вскользь упомянула, вызывает у Фрэнки неподдельное изумление. После чего он произносит, глядя в пространство перед собой:

– В дельфинарии я продержался еще меньше, чем в учебном лагере Иностранного легиона.

– Тоже хотели испытать себя и потерпели фиаско?

– Всему виной сырая рыба. Оказалось, что я просто не выношу ее запах. А дельфинов нужно было кормить сырой рыбой.