После меня

Однако есть одна очень важная причина для того, чтобы не отказываться от свадьбы. Причина, которая важнее всех остальных. Я беру телефон, закрываю последнюю папину публикацию и перемещаюсь ниже, к предыдущей публикации. К новой фотографии «Г». Он улыбается, и его ямочки видны очень отчетливо. А еще видны два зубика. Я даже не знала, что у моего малыша уже прорезались первые зубки. Я за последнее время многое упустила. Я не видела, как он растет. У него уже и побольше волосиков, хотя их по-прежнему немного. Я смотрю на дату этой публикации и на комментарий папы: «Сегодня восемь месяцев». Я не обращаю внимания ни на количество тех, кто нажал «Нравится», ни на все те комментарии, которые размещены ниже. Я слишком занята подсчетами. Получается, что зачатие произойдет в ближайшее время. «Г» — ребенок, зачатый в медовый месяц.

Меня снова начинает трясти. Где-то внутри меня возникает такое напряжение, что кажется: еще чуть-чуть — и я могу взорваться. Если сегодня я не выйду замуж за Ли, «Г» не родится. У него никогда не прорежутся первые зубки, он никогда не будет улыбаться своему дедушке, и его никогда не будут держать на руках любящие его люди — вроде меня. Как я могу лишить его всего этого? Как я могу лишить его жизни, которой он мог бы жить? Он заслуживает того, чтобы жить. Он заслуживает, чтобы ему дали такую возможность. Но я знаю, что мама, если бы была жива, сказала бы мне, что я не заслуживаю того, чтобы моя жизнь оборвалась — как оборвалась ее жизнь.

Я сижу прямо, как истукан, и вдруг вспоминаю, что Сейди как-то написала, что она прочла мое письмо и что она попытается спасти «Г». До меня доходит, что мне необходимо сделать. Я не могу никому ничего рассказать, потому что мне все равно не поверят, но я могу оставить записку — для того времени, когда не поверить моим словам будет уже трудно. Это, видимо, не спасет мне жизнь, но, возможно, после того, как со мной что-то случится (если и в самом деле случится), это поможет спасти «Г». Потому что оставлять его в руках человека, который меня убьет (предположительно), — совершенно недопустимо.

Я встаю с кровати. Спать — нет никакого желания. Я слишком взвинчена. Пытаясь найти бумагу и конверт, я роюсь в шкафу, стоящем в углу моей комнаты. Найдя то, что мне нужно, я сажусь на край кровати и начинаю писать.

Когда наступает рассвет, я лежу в постели с широко раскрытыми глазами. Я уже приняла решение. Точнее говоря, я теперь знаю, что мне необходимо сделать. Я чувствую себя каким-то историческим персонажем — молодой королевой, решившей смириться со своей судьбой. Я медленно приподнимаюсь, спрашивая себя: это Земля стала вращаться быстрее или просто у меня кружится голова? На комоде лежит запечатанный конверт. Он будет вручен адресату, и никакие вопросы задаваться не будут. Хотя нет, задаваться они, может, и будут, но вот ответа на них не будет. Сделав три глубоких вдоха, я встаю с кровати. С царственным видом иду к двери, снимаю с крючка свой купальный халат, укутываюсь в него и открываю дверь — чтобы встретиться лицом к лицу с тем, что принесет мне этот день.

Сегодня моя очередь готовить завтрак для себя и папы. Он очень часто готовил его для меня, и я с душевной болью осознаю, что начиная с завтрашнего дня меня уже не будет здесь и я не смогу оказывать ему эту небольшую услугу. Интересно, все дети такие гнусные или только я. Неужели я так сильно погрузилась после смерти мамы в свое горе, что никогда не замечала, как горюет он? Никогда не замечала, как сильно он переживает из-за меня? Это ведь очень простой завтрак — яичница, гренки и чашка чая. Если бы я была повнимательнее и посообразительнее, я бы приготовила что-нибудь особенное. Но мне это в голову не пришло. Вот такая я никудышная дочь.

Папа удивленно поднимает брови, открывая дверь и обнаруживая, что стол уже накрыт.

— У тебя все нормально? — спрашивает он.

— Да. Мне не спалось, и я подумала, что вполне могу встать и сделать что-нибудь полезное.

— Нервничаешь перед свадьбой? — спрашивает он.

— Думаю, что именно так.

Он подходит ко мне и обнимает меня. С большим трудом мне все-таки удается сохранить самообладание.

— Спасибо, — говорю я. — Мне это было необходимо.

— Знаешь, тебе не нужно ни о чем переживать. Анджела позаботилась буквально обо всем.

— Я знаю.

— Она была права. Все, что тебе нужно сделать, — так это прийти на свадьбу.

Я выдавливаю из себя легкую улыбку.

— Я приготовила тебе яичницу и гренки, — говорю я, подходя к рабочему кухонному столу.

Папа грустно смеется.

— Что? — спрашиваю я.

— Ну, раз уж приготовила, так приготовила, но вообще-то я приготовил для тебя кое-что особенное.

Ожидание меня очень утомляет. Если бы я решила проводить свадьбу утром, мне было бы легче. Мне пришлось бы просто встать с постели, собраться и поехать. У меня не было бы времени раздумывать о том, что я делаю.

Внутри меня — неприятная пустота. Еще слишком рано напяливать на себя платье. У меня еще пара часов до того, как придет женщина, которая займется моей прической и макияжем.