После нас - хоть потом

Выяснилось, что она. Ангелок с изъяном - все черные, а эта рыжая… Рыжая?

- Гриша, - позвал я. - А что, Люська сильно на нее похожа?

- Нет, - помолчав, отозвался он. - Но сначала показалось, что сильно…

О знакомстве своем Гриша тоже рассказывал путано. Я, например, так понял, что влюбился он в эту Рыжую… А выплыви все наружу - быть бы и ей в особо опасных… Да тут еще вот какая штука: в любое время - хоть посреди ночи - пиликнул сигнальчик - и будь любезен на контроль: докладывайся, где был, что делал. Даже думал о чем. О Рыжей Гришка, понятно, молчал - врал как мог, выкручивался по-всякому. А выкручиваться становилось все труднее и труднее…

Была суббота, парк помаленьку заполнялся народом, и на нашу скамейку уже дважды нацеливались присесть. Но я каждый раз встречал заходящего на посадку таким взглядом, что он вздрагивал и шел дальше.

А Гриша все говорил и говорил. К концу рассказа лицо у него осунулось, побледнело, шевелились одни губы.

- А потом я узнал… - уже совсем умирая, закончил он, - что она ко мне…

- Равнодушна? - спросил я.

- Приставлена, - сказал Гриша.

Я медленно повернулся к нему.

- Стучала, что ли? - изумленно вырвалось у меня.

И не просто стучала. Оказывается, это их обычный ангельский прием. Особо опасные, в какой их оборот ни бери, обязательно что-нибудь да скрывают. Исповедуются, но не до конца. И вот чтобы не упускать их из-под контроля да и чтобы окружающих от них уберечь, приставляют к ним кого-нибудь вроде этой Рыжей. И некоторых таким образом даже перевоспитывают.

Последние слова Гриша договаривал с трудом. Кто-кто, а уж я-то его мог понять.

- Да все они такие, Гришк…

Гриша слепо смотрел поверх деревьев, туда, где ужасающе медленно проворачивалось «чертово колесо».

- Не знаю… - сказал он. - Кажется, нет…

- Ну ладно, - хмурясь, бросил я. - Дальше давай.

- Дальше… Дальше я решил бежать.

- Так сразу?

- Да, - сказал он. - Сразу. Теперь-то я понимаю, что застал их врасплох. Задумайся я на минуту - и меня бы перехватили… Но так совпало, что я оказался возле исследовательского центра. Ну, это такое… - Гриша беспомощно посмотрел вверх, и я представил увеличенное раз в пять здание заводской лаборатории. - Словом, я вошел туда…

- И не задержали?

- А некому было задерживать, Минька. Исследования свернуты, нигде никого… Да и потом кому бы пришло в голову, что кто-то может шагнуть за знак! Это же все равно, что из окна шагнуть. Или сквозь стену…

- Ну, ясно, ясно, - проворчал я. - Газон перебежать, короче.

- Да, - сказал Гриша. - Газон.

Он помолчал, потом поднял на меня темные усталые глаза.

- Вот, собственно, и все…

- Как все? - всполошился я. - А документы? А язык?

- Язык? - безразлично переспросил он. - Да что язык… Там это просто, Минька: надел шлем, нажал кнопку… Главное - решиться…

Из какого же сволочного рая ты вырвался, Гриша, если сидишь вот так, сгорбясь, с остановившимися глазами, и ничего перед собой не видишь: ни людей, ни пыльного летнего парка!

- Ну и что? - постепенно наливаясь злостью, проговорил я. - Ну не повезло! Ну не сработала эта машинка, черт ее дери! Мне вон всю жизнь не везет - так что ж теперь, повеситься?!

Я вскочил. И в тот же самый момент пришла мысль. Вот всегда так со мной. Стоит разозлиться - и уже ясно, что делать дальше.

- Слушай, - сказал я. - Ну а, допустим, прилетает за тобой еще один корабль… Он тоже с этим… с коллектором?

- Насколько я знаю, все корабли с коллекторами.

- Все корабли с коллекторами… И что будет с этим… - я потыкал пальцем в сумку, - …с пистолетом?

- Видимо, заработает.

- Заработает? - И я почувствовал, как по лицу моему расползается глупейшая блаженная улыбка.

- Гриша! - сказал я. - Так какого же мы с тобой черта?.. Надо просто проверять эту машинку каждый день. Все время ее проверять! И как только заработает - все бросать и бегом к майору!.. Ангелы, да? Охотиться за вами, да? Ну, давайте-давайте… Вы - за нами, а мы - за вами!..

Я уже был крепко взвинчен и расхаживал перед скамейкой, говоря без остановки.

- Брось, Гриша! - убеждал я его. - Чтобы два таких мужика - да не выкрутились? Со мной, Гриша, не пропадешь! Ты, главное, Гриша, не робей!

Домой мы вернулись часам к пяти.

- Да! - вспоминал я перед самой калиткой. - Ключ-то забери. И не оставляй больше…

Слова мои поразили Гришу Прахова. Он взял у меня ключ от своего шкафчика, стиснул его в кулаке, а кулак прижал и груди.

- Минька, - сказал он. - Можно, я задам тебе один вопрос?

- Ну, задай.

- Зачем я вам нужен?

Ничего себе вопросец!

- А черт его знает, - честно ответил я. - Вроде привыкли уже к тебе…

Дома нас ждал сюрприз. Заходим мы с Гришей в большую комнату, а на диванчике - рядышком и чуть ли не за руки ваявшись - сидят мать и Люська, обе заплаканные.

Увидев Гришу, Люська вскочила, вскрикнула и кинулась к нему. Я, конечно, посторонился - того и гляди затопчут.

- Я так и знала, я так и знала!.. - всхлипывала Люська, вцепившись в бедного Гришу. - Я же чувствовала - что-то случится!..

Интересное дело, вяло подумал я. Мать - чувствовала, Люська - чувствовала… Один я ничего не чувствовал.

- Я его посажу! - всхлипывала Люська. - Я его посажу!..