После нас - хоть потом

Анчутка хотел со страхом взглянуть на внезапного товарища по несчастью, но со страхом - не получилось. Вместо этого домовой ощутил вдруг такой прилив доверия, что даже слегка задохнулся.

- А под мостом нарочно веревку натянули… - тут же наябедничал он от избытка чувств. - И елеем пропитали…

- Ну а как ты хотел?.. - покряхтывая от неловкости, ответил ему Африкан. - Борьба идет с вашей братией… Борьба…

- Да-а… - обиженно распустив губешки, протянул Анчутка. - Борьба! Ну вот и открыли бы границу, раз борьба. Мы все тогда разом и ушли бы… Или уж уничтожьте нас, что ли, совсем, чтоб не мучиться… - Последнюю фразу домовой скорее прорыдал, нежели произнес. Пригорюнился - и умолк.

Сумерки к тому времени успели перебраться и на территорию суверенной Республики Баклужино. Темнело быстро. Потрескивал, приплясывал костер. На мосту включили пару прожекторов и принялись шарить ими вверх и вниз по течению: не пытается ли кто пересечь государственную границу вплавь. Пламя на левом берегу, надо полагать, вызывало сильнейшие подозрения и у лыцких, и у баклужинских прожектористов. Обоих беженцев то и дело окатывало ушатами света.

- Наивный ты, Анчутка… - промолвил наконец Африкан после продолжительного молчания. - Бороться и уничтожать - далеко не то же самое. Я тебе больше скажу: у нас в политике - это вообще понятия прямо противоположные… - Подбросил в огонь еще одну гнилушку и, мудро прищурившись на пляшущее пламя, продолжал с ядовитой усмешкой: - Надо тебе, скажем, споить народ… Ну и объяви борьбу с алкоголизмом… Надо расшатать дисциплину - объяви борьбу за ее укрепление… А уничтожают, Анчутка, по-другому… Уничтожают так: бац - и нету!.. Никакого шума, никакой борьбы… Была нечистая сила - нет нечистой силы. Не веришь - поди посмотри, вон на стенке Указ висит: нетути… Отменена с сегодняшнего дня. Число и подпись…

Он опять закряхтел, нахохлился и, низко надвинув пегие брови, уставился в костер.

- Или, скажем, так… - сдавленно примолвил он как бы про себя. - Был чудотворец Африкан - нет чудотворца Африкана… М-да…

Анчутка слушал - и помаргивал. Из сказанного он мало что уразумел, поскольку в высокой политике не разбирался. Одно было ясно: плохо сейчас Африкану. Может быть, даже хуже, чем самому Анчутке.

Внезапно по костру - будто палкой ударили. Прогоревший почти уже насквозь пень ахнул и развалился, осыпав беженцев искрами и раскаленными добела угольками. Анчутка подскочил, отряхивая шерстку. Африкан медленно повернул голову и тяжко воззрился в исполосованный прожекторами сумрак.

- Ох, вы у меня там сейчас достреляетесь… - проворчал он, и до Анчутки дошло наконец, что кто-то из пограничников пальнул по их костру из снайперской винтовки.

- У них пули освященные… - торопливо предупредил он.

- Да знаю… - вздохнул Африкан. - Сам и освящал…

Согнулся, став еще сутулее, и зачем-то принялся медленно расшнуровывать высокие ботинки солдатского образца. Разулся, скрепил шнурки единым узлом и со вздохом поднялся на ноги. Повесил обувь на плечо, а потом вдруг склонился к Анчутке и, раскрыв как бы через силу глубокие усталые глаза, заглянул домовому в самую что ни на есть душу.

- Так что, дружок, дорога нам теперь с тобой - одна…

Эти произнесенные хрипловатым шепотом слова почему-то бросили Анчутку в дрожь. Веяло от них жутью… Африкан взял домового в большие ладони и, оступаясь, направился вниз, к воде. Да, но он же сам сказал, что тоже не умеет плавать!.. Значит, где-то лодку припрятал в камышах… Обрадоваться этой своей мысли Анчутка так и не успел, поскольку в следующий миг луч прожектора обмахнул берег, не обозначив нигде ни лодки, ни даже камышей…

«Топиться идет!» - грянула догадка, и Анчуткино сердечко неистово заколотилось.

Ну конечно! Назад пути нет, вперед - тоже… Сейчас ведь утопит! Анчутка зажмурился и, вцепившись всеми четырьмя лапками в пахнущую ладаном рясу, уткнулся в нее мордочкой, словно надеясь оглушить себя хотя бы этим слабым дурманом.

Внизу зачавкало, потом захлюпало, потянуло холодом. Вода, надо полагать, подступала все выше и выше. Берег - крутой, стало быть, еще шаг - и скользкое дно уйдет навсегда из-под косолапых ступней Африкана… Но тут в отдалении грянули, отразились от речной поверхности истошные человеческие крики - и любопытство превозмогло. Анчутка не выдержал, осторожно приоткрыл один глаз - и, к изумлению своему, обнаружил, что они с Африка-ном почти уже достигли середины Чумахлинки.

Упрямо склонив плешь и уперев бороду в грудь, опальный чудотворец пересекал государственную границу по воде аки посуху. Оба прожектора давно уже держали его сутулую грузную фигуру в перекрестье лучей. Из-под босых косолапых ступней Африкана при каждом шаге разбегались по наклонной речной глади сверкающие концентрические круги… Если верить слуху, на мосту творилось нечто невообразимое: беготня, суматоха… Потом, как бы спохватившись, елевого берега забил пулемет. Первая очередь вспорола воздух совсем рядом, и Анчутка, ойкнув, снова зарылся личиком в рясу.