После нас - хоть потом

Панкрат и Аристарх переглянулись. Подпольщики не были ни чудотворцами, ни ясновидцами. И тем не менее каждый внезапно ощутил некое биение, исходящее из правого крыла музея.

Анчутка поежился. Флюиды низали пушистое тельце навылет.

- Я смотрю, вы сюда ни разу и не заглядывали… - мудро подметил Африкан. - Понимаю: некогда…

- Н.. н-н… - начал Панкрат, выкатывая глаза и дергая за рукав онемевшего Аристарха.

- Так это что же?.. - очнувшись, проговорил тот. - Выходит, икона все-таки - настоящая?!

Африкан издал шумный страдальческий вздох - почти стон. Наивность подпольщиков подчас удручала…

- Если народ верит, что икона настоящая, - терпеливо пропустил он сквозь зубы, - значит, настоящая…

- Т-то есть н-никакой разницы?.. - Аристарх даже начал заикаться, чего обычно никогда себе не позволял. Кученог был обидчив и подозрителен - мог подумать, что передразнивают.

- Никакой, - подтвердил Африкан.

«Херувимы» были потрясены. Слова протопарторга прозвучали для них откровением. Хотя в чем откровение-то?.. Когда еще было сказано, что глас народа - глас Божий?..

Поэтому скептики могут подсчитывать хоть до пятого знака, с какой силой вылетала пуля из фашистского пулемета и на сколько метров она должна была отбросить от амбразуры рядового Александра Матросова. Если народ верит, что подвиг был, - значит был. И не фиг тут подсчитывать!..

Утро плавно переходило в день. Народ стягивался к центру города, где вот-вот должна была начаться встреча специальной комиссии ООН, митинги, провокации… Короче, праздник.

Мимо причаленного к тротуару «мерседеса» в направлении Дворца Президента прошествовал щуплый, похожий на подростка мужичок в черной приталенной рясе. На вид ему можно было дать и тридцать, и сорок, а со зла и все сорок пять лет… Лицо - отрешенное, вдохновенное… В светлое будущее идут с такими лицами.

- Ваш? - спросил Африкан, кивнув на прохожего.

- Нь-нь… - Панкрат затряс головой. - П-п…

- Да я так и понял… - сказал со вздохом про-топарторг. - Ну что ж… Поехали обратно…

- А-ы?.. - Кученог растерянно потыкал пальцем в сторону парадного крыльца музея.

- Не время, Панкрат… - мягко урезонил его Африкан. - Ну, допустим, возьмем мы ее сейчас… И кто об этом узнает? Кто в это поверит?.. Нет уж, брать так брать - с грохотом и с чудесами! Ты думаешь, почему дружок твой, контрразведчик, засаду снял?.. Именно поэтому… Чтобы шуму было поменьше. У них же наверняка еще пара дубликатов наготове. «Как украли? Кто украл?.. - скажут. - Ничего подобного! Вот она, икона-то: как висела - так и висит…» Стало быть, задача наша - подобрать даже не исполнителей, а свидетелей… Таких, чтобы тут же раззвонили по всему городу. Та, например, художница, у которой мы вчера чай пили… Ты вроде, Аристарх, говорил: она уже отдельные церковно-партийные поручения выполняла…

«Херувимы» содрогнулись. Аристарх сглотнул.

- У нее телефона нет… - сипло сказал он.

- Курьера пошлем, - утешил Африкан. Насмешливо взглянул на подергивающееся несчастное лицо Кученога. - Да отделайся ты от меня, Панкрат, поскорее… Вот уйду я с иконой в Лыцк - и станешь ты снова сам себе хозяин… Анчутка!.. Вылазь, поехали…

Услышав зов, домовичок мигом вылез из-под «мерседеса» и юркнул в кабину.

Прав был прозорливец Африкан: для святого дела и нечисть сгодится. Панкрату с Аристархом очень уж не хотелось идти по указанному протопарторгом адресу, и оба ловко уклонились от задания, сославшись на то, что неразумно, мол, использовать главарей подполья в качестве простые курьеров. Субординация, то-се… А посвящать простых курьеров в суть тайного замысла тоже не стоило. Поэтому послать пришлось Анчутку.

Как и всякий порядочный домовой, Анчутка предпочитал со двора носа не высовывать. Но раз Африкан говорит: «Надо», - значит надо…

Такое чувство, что на улицы сегодня вышло все население столицы. Кто ликовал, кто ругался… На площади у подножия Царь-ступы разворачивался митинг крутого замеса под лыцким флагом. «Люди!.. - гремел динамик. - Вспомните, кем вы были и что вы ели!.. Кем вы стали и что вы едите теперь?..» Перед Дворцом Президента кого-то уже били, причем мужиков среди бьющих не наблюдалось - одни бабы с сумками… Потом набежали менты, отняли у баб их жертву, хотели запихнуть в «воронок» - и тут ни с того ни с сего обрушился лепной карниз универмага. Слава Богу, никого не прибило…

Зазевавшись, Анчутка чуть было не угодил под скоростной трамвай, с лязгом и грохотом выползший из бетонной норы на свет Божий. Припав к шершавой стене какого-то министерства, домовичок с бьющимся сердчишком смотрел, как проплывает мимо этот страшный аквариум на колесах. Внутри аквариума сидели и стояли баклужинцы, сплошь уткнувшиеся в раскрытые книжки…

Да, меняются времена. Раньше небось, до распада области, за чтение в общественном транспорте запросто можно было и по рылу схлопотать. А теперь, глянь, все наоборот… Ничего не попишешь - столица. Положение обязывает…

Имей Анчутка склонность к философским размышлениям, он бы неминуемо задумался: как же так? Читать - читают, а живут - как жили… Когда ж поумнеют-то?