После нас - хоть потом

Рат.: Все проще. Честно говоря, медаль еще не отчеканили. Диплом - тут, на стенке, а медаль…

Ратмир издал недовольное ворчание. Зря. Вот это они - зря. Не хватало еще поссориться с устроителями! Ну-ка, ну-ка, дальше…

Кор.: Как?! До сих пор? А причины?

Рат.: Думаю, хотят отчеканить покрасивее…

Ну слава богу! Хорошо хоть догадался на шутку свести… А впредь, конечно, поосторожнее надо с господами репортерами. Шакалы… Тут Ратмир обратил внимание, что Ляля, кажется, недовольна его поведением, и, сложив газету, улыбнулся спутнице.

- У тебя с ней что-нибудь было? - внезапно спросила она.

- С кем? - удивился Ратмир. - А! С Мадлен… Успокойся. Она не в моем вкусе. Предпочитаю рыженьких худышек. Вернее - рыженькую худышку… - обворожительно уточнил он.

- Я имею в виду: в рабочее время, - пристально глядя ему в глаза, пояснила Ляля. - Когда хозяева развлекаться изволят… Как это у вас там называется? Вязка? Случка?

Ратмир выпрямился и отложил газету. Не так, конечно, как Боб, но тоже довольно резко.

- Ляля! - негодующе одернул он. - Ты что же думаешь: раз собака - то, значит, с ней можно обращаться как с бомжом? Собака - это…

- Звучит гордо? - не удержалась она.

- Да, представь себе, звучит! - С каждым словом Ратмир точно натягивал все туже и туже невидимый поводок. - Конечно, встречаются и среди нас ублюдки, но это же надо последний стыд утратить, чтобы на такое пойти! Все равно что заявиться сюда на четвереньках и в наморднике!

- В «Собачью радость»? А разве нельзя? Незримый поводок несколько ослаб.

- Да нет, можно в принципе… Пропускают-то - по бляхе. Просто существуют определенные правила приличия… Точно так же и со случкой.

- А прикажут? - тихо спросила она. Губы ее дрогнули.

Поводок натянулся рывком - и лопнул.

- Кто прикажет?! У меня в аттестате записано - боксер! А Мадлен - болонка! Нас вообще не положено вязать!

Появился официант и поставил на стол дымящееся второе.

Мрачный, будто на цепь посаженный, Ратмир высвободил завернутую в салфетку вилку, наколол кусочек мяса, но, взглянув на несчастное личико рыженькой секретарши, сообразил наконец, в чем дело. Ревнует, дурашка.

- Не бери в голову! - жизнелюбиво посоветовал он. - Если такое случится, одно заявление - на стол, другое - в суд, третье - в Общество охраны животных. Не расплатятся…

Ничуть не обрадовавшись услышанному, Ляля медленно-медленно развертывала салфетку.

- А с той боксершей? - напомнила она, не поднимая глаз.

Ратмир насупился, покряхтел.

- Н-ну… - сказал он. - Все-таки, согласись, боксерша - не болонка… И вообще! Что за наезды? Сама вон с директором…

Ляля вспыхнула.

- Я - секретарша! - с достоинством напомнила она. - Это часть моей работы!

- А это - часть моей! Помолчали сердито.

- Она здесь? - Ляля вновь осмотрела зал. Ратмир ответил не сразу. Погрустнел, развесил брылы.

- Нет ее здесь, - сообщил он со вздохом. - Да и быть не может… У нас ведь, Ляля, нервы должны быть железные. А она себе, видать, слабину дала… Ну и результат: выкрутила голову из ошейника - да в бега!

- И что с ней теперь?

- Не знаю. Видел однажды на улице. Издали… Опустилась, по мусорным ящикам бутылки собирает… А работала - классно. Талант.

- Вспоминаешь ее?

Ратмир замялся, заглянул в горшочек с остывающим мясом. Тут же проклял себя за эту заминку, разозлился и, вскинув голову, увидел, что Ляля сидит с застывшим лицом, уставив на него широко раскрытые с дышащими зрачками глаза.

- Покажешь?.. - шепнула она почти неслышно.

- Что?.. - растерянно переспросил он.

- Покажешь, как ты с ней это делал?.. После работы…

Теперь замерли оба. Губы Ратмира мгновенно пересохли. Он попытался взять со стола бокал - рука не слушалась. Наконец любовники (а они уже третий день являлись таковыми) кое-как превозмогли себя и вновь приступили к еде. Беседа их, однако, возобновилась не скоро. Потребовалось вмешательство одного из волосатых гигантов, подошедшего шумно поздравить Ратмира со статьей в газете (вообще-то это было интервью). Причем глядел поздравляющий не столько на коллегу, сколько на его спутницу.

- Колли? - осведомился он наконец.

- Секретарша.

- Зря, клянусь Сократом! - добродушно пробасил гигант. По местным понятиям это был комплимент.

- Почему Сократом? - тихо спросила Ляля, выждав, когда обаятельный завсегдатай - несомненно, кобель - отойдет подальше.

- Шутка такая. Сократ всегда клялся собакой…

- А-а…

Они доели мороженое и одновременно посмотрели на часы, когда на лестнице послышалось отчетливое цоканье пластиковых налапников о деревянные ступени.

- Ну вот и Дже… - завел было чей-то радостный голос, но осекся.

В зале стало тихо. А тут еще обмерший у стойки бармен сделал неловкое судорожное движение - и под каменными сводами снова зазвучал «Собачий вальс».

Да, это был Джерри. Рыжий Джерри. Живой и относительно здоровый. С пластырем на левом ухе. Но главное заключалось не в этом. Он вбежал в зал на четырех. В ошейнике и наморднике.