После нас - хоть потом

- Дорогу он тебе, что ли, перебежал, этот их Джерри? - раздраженно осведомился он. - Подеретесь еще - чай, не последний день живешь. - Обогнул стол и достал из выдвижного ящика полупрозрачную пластиковую папку с застежкой-молнией и логотипом фирмы «Киник», представлявшим собою озирающегося Диогена с фонарем в руке. Вид у Диогена был несколько одичалый. - На, держи. Повестка, документы - всё тут… Свинство! - с горечью перебил директор сам себя. - Неужели нельзя было провести вручение в торжественной обстановке - как положено: в наморднике, на поводке! Ох, Суслов, Суслов…

- Про завтра скажи, - напомнил Гарик. - Он же телевизор не смотрит!

- Да! - Рогдай Сергеевич уставился на Ратмира чуть ли не со страхом. - Завтра будь в парадном ошейнике и непременно с медалью!

- Вы уже об этом говорили. А причина?

- Причина такая, что серьезней некуда. Встреча Президента с олигархами Суслова. В двенадцать ноль-ноль.

- Вы что, тоже олигарх? - ехидно поразился Ратмир.

- Н-ну… - Директор кашлянул. - Получается, так… Раз ты у меня бронзовый медалист…

- Да хоть серебряный! Мое дело маленькое: у столба сидеть, снаружи…

- Было. А с завтрашнего дня твое дело - сопровождать меня по всему зданию.

Ах вот оно что! Тут же припомнились агрессивные голые тетки с картонными плакатиками, дедушка, нашедший в поле гранату, подозрительно осмелевший юнец с изображением повешенной собаки на черной маечке. «Она съела кусок мяса!»

- Неужто закон приняли?

- Сегодня в ночь, - сказал Рогдай Сергеевич. - Причем, имей в виду, с обеда всю вашу братию распустили по домам, так что смотри не напейся там с ними на радостях. И с демонстрантами не связывайся. Тяжелый завтра день… - Директор покряхтел и вдруг трогательным жестом снял пылинку с плеча Ратмира, заглянул в глаза. - Так что ты уж, брат, того… - пробормотал он, - не подведи…

Бурный короткий ливень оказал Ратмиру нечаянную услугу, разогнав по домам возжаждавших справедливости граждан, в том числе и крикливую обнаженку. Казалось бы, этим-то чего дождя бояться - тем более в такую теплынь! Татуировку с них, что ли, смоет? Всё, однако, объяснялось довольно просто: голосистые дорожили макияжем и прическами - можно сказать, единственным своим достоянием, если, конечно, не считать обуви, которая тоже имеет обыкновение намокать.

Добравшись без помех до причудливого строения из стекла и облицованного мраморной плиткой бетона, где на втором этаже располагался оргкомитет «Кинокефала», бронзовый призер с удовлетворением отметил, что вход свободен.

Прощай, бульдог тигровой ма-асти,
ты мой товарищ дорогой… -

машинально напевал Ратмир, взбегая по мокрым ступеням, -

Тебя я бо-ольше не уви-ижу -
лежу с прокушенной ногой…

Похоже, песенка привязалась надолго.

На втором этаже он расписался в ведомости, принял коробочку с сияющим, как новенький самовар, жетончиком, пожал руку щенку, ведавшему выдачей регалий, и с чувством глубокого разочарования снова очутился на непросохшей мостовой. Достал медаль, с недоумением повертел, изучил реверс, аверс, гуртик. И это всё? Ради этого он ухлопал столько лет жизни?

Нет, конечно, провести вручение без помпы в неофициальной обстановке, как бы там ни ворчал Рогдай Сергеевич на устроителей конкурса, было мудрым решением. Не стоило раньше времени дразнить гусей. То бишь прямоходящих сусловчан. Вот завтра у Капитолия - другое дело!

И тем не менее…

Помнится, на днях кто-то из знакомых Ратмира горячо убеждал его в том, что результат - не главное в жизни Главное в жизни - процесс.

Ну, если так, то зарплату можно не получать.

Вскоре небо над городом прояснилось окончательно. Первыми просохли молодые кинофобы и тут же додумались пикетировать погребок Адмирала, не пропуская никого вовнутрь. Поначалу дело у них вроде бы ладилось: увидев перед входом толпу в черных маечках с недвусмысленными рисунками, завсегдатаи останавливались в растерянности. Однако, когда число желающих проникнуть в подвальчик достигло примерно десятка, заступившее им путь скопище почему-то притихло, призадумалось и стало на глазах редеть. Далее всё шло по нарастающей. С прибытием каждого нового пса от толпы отламывалось и уплывало человек пять, причем вид у них был самый озабоченный. Наконец все вспомнили о том, что дома не выключен утюг, и в считанные минуты расточились. Трех наименее расторопных разогнал в толчки отставной бульдог Азорыч. Последнего для устрашения сдал на руки легавым, давно уже с любопытством ожидавшим, чем кончится дело.

Господа кобели, обмениваясь впечатлениями и галантно уступая дорогу сучкам, спустились в подвальчик и, рассевшись за дубовыми столиками, провозгласили первый тост - разумеется! - за «Собачью радость», второй - за омедаленных призеров «Кинокефала», третий - за грядущий прорыв в Капитолий.

Весело, празднично было сегодня в погребке.

- Вах! - восклицал разгоряченный вином Тимур. - Почему грустный? Медаль получил, а всё грустный!