После нас

Солнце поднялось еще немного выше, постепенно рассеивая серую пелену облаков. Марков помахал рукой, развернулся и пошел к воротам. Там, внутри двора, его ждал Игорь, который пожелал сохранить нейтралитет, не зная, как правильно вести себя с Густавом. К сожалению, времени на то, чтобы узнать это, у него не было, но он и не думал об этом.

Щелкнули блокираторы дверей, включился навигатор, сзади, под кушеткой, громыхнуло охапкой сложенной оружие. Корабль разгонялся, оставляя все дальше и дальше двор, на какой-то промежуток жизни ставший для странника вторым домом.

Там же оставались его надежды найти отца. Но он сознательно пошел на такой шаг. Быть ведомым в этой игре без правил ему не хотелось. Черная повязка на глазах и мыслях давила сильнее, чем боль о потерянном детстве.

Странник оставался странником всегда, даже и в самых затруднительных ситуациях.

Он посмотрел на себя в зеркало заднего вида и улыбнулся.

Послесловие

Отец Захарий лежал в кровати и смотрел в потолок. Ему было жарко. Ночь, темно. Он разделся догола, повесив трусы на изголовье кровати и укрыв бедра одной лишь тонкой простыней.

Иногда он прикасался к своей голове и тут же отдергивал от нее руки.

Захарию было страшно.

Он постоянно прислушивался, каждую секунду все ресурсы его мозга работали на то, чтобы слышать. Услышать, уловить. Но ничего не происходило. И это дарило мимолетное облегчение.

Странник давно уехал, и это радовало отца Захария, потому что терпеть рядом с собой человека, принесшего смуту в семью, он не намеревался. Жить с тем, кто лишил его веры, было выше его сил.

Тишина внутри головы.

Отец Захарий перевернулся на бок, подложил подушку под щеку и задумался. Почему все так? Кто и зачем воспользовался им? Кто все это время с ним разговаривал и доносил до него истину, с которой Захарий почти всегда соглашался на все сто процентов?

Он верил, что это был Бог. В какой-то момент отец Захарий даже подумал, что не Бог говорит с ним, а это он, Захарий, говорит с Богом и вовсе может обходиться без Него. Конечно, он гнал подобные мысли куда подальше, но иногда это не удавалось, и святой отец впадал в сладкие размышления на тему своей уникальности.

Он думал о том, какой фигурой останется в памяти потомков. Ведь именно для того, чтобы оказать должное и возвышенное впечатление, он на проповедях всегда подбирал специальные слова и старался говорить красиво. Он наловчился излагать примитивные вещи так складно, что они, выходя из его уст, превращались в настоящее откровение.

Отец Захарий ловил на себе восхищенные взгляды и понимал, что люди видят в нем Бога, а он при этом знает, что это почти правда, ведь он имеет ни с чем не сравнимую возможность слышать Бога в себе.

И вот все закончилось. Он перестал быть Фигурой.

Когда он услышал слова из плеера странника, то сразу понял, кто это говорит. Поначалу он даже подумал, что и на странника вышел Бог, но чем дольше звучал голос, чем больше страшных вещей он рассказывал, ничуть не стесняясь в выражениях, тем больше отец Захарий понимал, что это говорит обычный человек.

Пускай даже не совсем обычный, так как его действия и знания не укладывались в нормальные рамки восприятия, но все же человек. Бог не позволил бы себе такой речи. О, нет, никогда. Бог…

Отец Захарий перевернулся на другой бок. Скрипнула кровать.

* * *

Вика пристроилась на плече Димы. Ее самый любимый на свете мужчина крепко спал, без храпа, тихо дыша и радуя жену гладкой бритой щекой. Он всегда брился на ночь, и это чрезвычайно нравилось Вике.

Вообще ей нравилось в докторе все. Любая одежда, какую бы они ни находили, сидела на нем просто отлично. Он умно рассуждал. Он мог успокоить и мог устроить ей какой-то совершенно невероятный сюрприз, даже не подарок, а некое событие, о котором она и мечтать не могла.

Он обладал знаниями и статусом в семье, но при всем при этом Вика чувствовала себя с ним королевой, а не служанкой при самодовольном принце.

Она погладила Диму по груди и нежно подула ему в ухо. Доктор заворочался, смешно сморщил нос, но не отстранился.

Еще один плюс в их отношениях. Нежность и взаимопонимание.

Вика улыбнулась. Уже поздно, и ей пора было спать, но сон все не шел. Она немного сожалела, что не успела попрощаться со странником, хотя ей хотелось это сделать. Ей казалось, что он был бы рад увидеть ее перед отъездом, потому что она произвела на него положительное впечатление. Женское чутье подсказывало Вике, что странник даже немного влюбился.

Это грело душу, потому что странник был красив.

Но Вика любила положительного и основательного доктора. Странник явился из другой жизни, в которую интересно заглянуть, но в ней нельзя оставаться надолго, даже на минуту, иначе засосет.

Ветер через открытое окно пронесся по ряду цветков в горшках, стоящих на подоконнике, и донес до супружеской кровати опьяняющую ночную прохладу. Вика сладко потянулась и вдруг вздрогнула, уловив краем глаза, что дверь в их комнату начала медленно открываться.