После нас

Странник кивнул и нагнулся, ставя пластиковую бутылку на землю. В этот момент он почувствовал прохладные пальцы на своей спине и вздрогнул, как от укола.

– Ой, извини. – Вика засмеялась. – Просто я увидела у тебя татуировку. Что она означает?

– Мой путь. Бесконечность странствий. – Странник выпрямился.

Вика стояла совсем близко, слишком близко, чтобы не нервничать. Он не любил нарушений собственного личного пространства, но такое вторжение ему нравилось, хоть и заставляло чувствовать себя не в своей тарелке.

– Она у всех странников есть, да?

– Не знаю. – Густав пожал плечами. – Я делал ее только для себя. Может, кто-то еще и набил такую же, но никаких традиций насчет татуировок у нас нет.

– А какие есть?

– Разные. В принципе их немного. Я, наверное, и не все их знаю, мы ведь не часто общаемся друг с другом. Странников не очень много, потому что мало кто решится жить в этом мире одиночкой. Тем более что рабочие корабли сейчас большая редкость. Все, что были, давно разобрали. Но у нас, например, есть такая традиция – при встрече спрашивать «Сколько километров?» вместо приветствия.

– Ого. И что это означает? – Вика опустила глаза и кокетливо поправила оборку платья, которую поднял внезапный порыв горячего ветра.

– Да тут все логично. Некоторые даже просто говорят: «Сколько?» Это означает, мол, сколько километров ты проехал без поломок? Если много, значит, хороший период жизни. Если мало, значит, тоже хороший период, потому что совсем недавно плохой преодолел. А вот если «на сносях», вот это плохо, значит, у странника со дня на день что-то отлетит или сломается. В таких случаях мы друг другу помогаем.

– Очень интересно, – задумчиво сказала Вика. – Нет, в самом деле. А у нас тут, во дворе, событий мало. Иногда настолько скучно, что мне кажется, что я схожу с ума. Каждый занимается своим делом, работой, но это не совсем то, чего мне хотелось бы.

– У тебя же есть любимый мужчина, – заметил Густав.

– Да. Но я не об этом. Твоя жизнь на самом деле бесконечна, как мне кажется. С тобой ведь все время что-то происходит. А мы тут проживаем один и тот же день, раз за разом.

– Я заметил. Но у странников тоже не все так сладко. К примеру, едешь, и каждый день одно и то же – руль, сиденье, приборная панель, ветровое стекло…

– Ну, а ведь за ветровым стеклом всегда что-то новое? Я ведь права? – Вика нетерпеливо топнула ногой, как маленький ребенок, которому требуется подтверждение его доводов и догадок.

– Это да.

Густав кивнул и начал тщательно смывать моющее средство. Крови больше нигде не осталось, вымытая часть квадроцикла блестела на солнце, как улыбка самого счастливого на свете человека.

– Этому-то я и завидую. Я же никогда не видела мир, тот внешний мир, что за пределами Тисок. Порой я вдруг осознаю, что никогда и не увижу, что это мой предел и моя судьба.

– Знаешь, чем дольше я нахожусь с вами, тем больше думаю точно так же, – сказал Густав. – О себе, конечно же, как о некоем зверьке, попавшем в западню. И мне хочется побыстрее отсюда вырваться. У меня нет любимой женщины, нет настоящих друзей, одни приятели. Но у меня был корабль – мой дом. И я верну его обратно, совсем скоро. Если есть желание, то я возьму тебя с собой, и ты увидишь мир. В нем нет ничего особенного, поверь мне, в основном он страшен, пуст и сер, но ты, по крайней мере, узнаешь хоть что-то новое.

Густав произнес эту тираду и вдруг понял, что тем самым взял на себя еще одно обязательство. А ведь их уже накопилось достаточно много. Марков, маленький мут и вот теперь еще Вика. Троим поместиться в кабине можно, еще куда ни шло, но корабль вряд ли выдержит четверых. Впрочем, мут и Вика наверняка не примут его предложение – так ему почему-то казалось.

Но встревожило и удивило странника совсем другое: он приглашал к себе в корабль абсолютно разных, мало знакомых ему людей. Обещал им показать мир и защитить, что само собой разумеется. Могло ли такое случиться с ним раньше? Естественно, нет. Сколько раз корабль странника оставлял за собой в клубах пыли людей, просивших подвезти или помочь? Но для них у Густава не находилось времени, и не возникало у него желания пообщаться с ними, узнать их беду или радость. А тут как прорвало.

Или это опять влияние города?

Странник все еще не хотел ни к кому привязываться. А вот Густав несколько иначе к этому относился. И когда Вика сказала «нет», странник возликовал, а глаза Густава затуманила невесть откуда нахлынувшая грусть.

– Точно нет? – спросил он, вешая тряпку на край полупустого ведра.

– Точно. Это мечты глупой женщины.

– Я бы не назвал тебя женщиной, ты молодая девушка.

– Ну да, я женщина. И потребности у меня женские. Муж, семья, будущие дети, затем внуки, если повезет – правнуки. – Вика грустно улыбнулась. – Ты бы хотел увидеть своих правнуков, Густав?

– Я – да. Но я бы не хотел, чтобы они увидели меня.

– Это еще почему?

– К тому времени я буду старым, сморщенным старикашкой. Зачем мне это? Зачем им? Да и не будет у меня никогда правнуков, потому что и внуков не будет, и детей.