После наступления темноты (ЛП)

В кошмарах они нахлынули единой волной жестокости и дикости, бледные лица и расширенные глаза больше не были направлены на крыши домов, запутанные сети труб, искалеченную версию его души, корчащуюся в агонии и ужасе, или на эту самую странную ночь, а на него самого. Он вскарабкался по подвальной лестнице к тусклому свету на кухне и пополз вверх по деревянным ступеням, как старый усталый кот, причем летучая мышь была уже не мокрой от пота его рук, а в крови. Разум побуждал его идти быстрее, толкать сильнее, но в теле почти ничего не осталось.

Он слышал, как их челюсти щелкают по его пяткам, чувствовал, как кончики их пальцев задевают его лодыжки, но каким-то образом добрался до лестничной площадки, покатился по кафельному полу и в бешенстве захлопнул дверь подвала как раз вовремя.

Он ухватился за край стола и поднялся на ноги. Дверь распахнулась от взрыва машущих рук, распахнутых бритвенно-зубых пастей и хора первобытных воплей... и этих ужасно широких, влажных, почти детских глаз, горящих целеустремленной яростью.

Но это были кошмарные воспоминания. В тот момент он оказался на крыше своего дома, не понимая, как туда попал. Залитый лунным светом, он стоял у края и смотрел на проходящую внизу подъездную дорожку. Позади него, переползая через водосточные трубы и чердачное окно, следовал Народ Теней... медленно... со знанием дела.

В ясной ночи и свежем воздухе было что-то почти мирное. Своего рода капитуляция, когда добыча в последние мгновения осознает, что охота окончена и осталось лишь то, что было неизбежно с самого начала.

Гарри посмотрел на луну. Улыбаясь сквозь слезы и не оглядываясь на остальных, он распахнул руки, словно желая обнять ночное небо, и шагнул в небытие.

* * *

Сквозь темноту, по одинокой частной дороге... в конце длинной и извилистой подъездной аллеи на небольшом холме с видом на океан стоит красивый летний дом.

Бич-стрит, 14.

Внутри, где когда-то была мебель, голоса и живые существа, теперь пустота и тишина. Лишь шум океана, разбивающегося о близлежащий берег, доносится до Гарри, проходящего через большую пустую комнату с голыми стенами, тусклым деревянным полом, высокими потолками и окнами без занавесок. И там, на полу, лежит Глория Сирси, тот же шарф обмотан вокруг ее головы, та же струйка крови окрашивает ее щеку и шею. Только теперь Гарри отчетливо видит сквозь ткань рану на ее разбитом виске - рану, нанесенную тупым предметом, возможно, битой. Она говорит, не глядя на него.

"У меня есть секрет".

"У Келли идет кровь", - говорит он ей. "Она сильно ранена, у нее идет кровь".

Глория кивает, ее мертвые глаза устремлены в пол. "Произошло убийство".

"Что ты сделала?"

"Я испугалась. Я не знаю, где нахожусь".

"Это ваш дом?"

"Было время, когда это было наше особое место на пляже, романтическое летнее местечко только для нас двоих. Но это было очень давно".

"А сейчас?"

"Время - странная штука, ты не находишь? Оно изгибается и течет, как вода. И, как вода, то, что ты видишь, даже не начинает царапать поверхность его тайны". Она улыбается, но, кажется, с болью. "Он привел их сюда. Сюда, куда он привел меня. Вот почему я рассказала тебе. Я хотела, чтобы ты пришел, увидел, узнал".

Гарри замечает дверь в дальнем конце комнаты, слегка приоткрытую. Как и все остальное здесь, она кажется странно знакомой. Он направляется к ней.