После него (ЛП)

И у меня было десять минут, чтобы привести себя в презентабельный вид.

Я рванула в ванную и попыталась уложить волосы, нанести макияж, но не слишком ярко, а потом… о боже, я побрилась? Да, конечно, из-за нездоровой идеи преобразиться в Бритни шлюшку я это сделала, но в общем, какое это имело значение? Я не занималась случайным сексом и никогда бы не занялась сексом с парнем, которого встретила всего три часа назад.

Даже если Харди был таким горячим… Где я найду ещё одного такого парня? Кроме того, кто увидит его снова? Нет, мне не следовало слишком много об этом думать, потому что срабатывал тот странный закон, — если возлагать на встречу слишком много надежд, то ничего не получится.

Я привела себя в надлежащий вид менее чем за восемь минут, а на девятой выскочила из номера и направилась к номеру 1223. Я глубоко вздохнула и постучала.

— Ты быстро, — прокомментировал Харди, открывая дверь.

«Мне не терпелось оказаться здесь», — мысленно ответила я.

— Ну, я не люблю заставлять людей ждать, и я очень проголодалась.

— Заходи. — Он открыл дверь. Харди отказался от халата в пользу футболки и бермуд. — Это общая гостиная, мой номер в той стороне. — Он указал налево. Я огляделась и подумала, что они, конечно, не пожалели средств, чтобы получить такой суперлюкс, в отличие от нас, вынужденных три месяца мыть посуду в фастфуде по субботам на Тринадцатой улице, чтобы только позволить себе наш.

— Подумал, мы можем поесть прямо в моём номере, — я последовала за ним к другой двери. — Мой друг всегда преувеличивает, он снимает суперлюксы только ради того, чтобы потратить деньги.

Мы вошли в другой мини-номер, и я подошла к стеклянному окну, из которого открывался вид на Лас-Вегас-Стрип, знаменитую главную улицу Вегаса, освещённую, как днём.

— Можно выйти на балкон? — спросила я.

— Конечно, делай всё, что хочешь. — Я открыла французское окно, переступила порог балкона и облокотилась на высокую балюстраду. С высоты этого люкса город выглядел как миниатюрная игровая площадка.

— Люди, которые здесь живут, должно быть, часто развлекаются, — прокомментировал Харди.

— Правда? По-моему, они совсем не веселятся.

Он наклонился ко мне, и его рука коснулась моей.

— Почему ты так думаешь?

— Чистая интуиция, — ответила я и повернулась, чтобы посмотреть на него. Глаза у Харди были красивыми и яркими, разных оттенков зелёного с блестящими карими крапинками. Я уставилась на его губы, очень близко.

В дверь постучали, и момент прервался.

— Обслуживание номеров!

Мы вернулись внутрь, Харди пошёл открывать. Потом он вкатил пару тележек, полных блюд.

— Ты на самом деле заказал всё? — спросила я в изумлении.

— Я держу слово, Пруденс. Ты любишь пикники?

— У меня никогда не было пикника.

— Разве в Карсон-Сити нет парков?

— Они есть, но я никогда не устраивала пикников.

Харди сдёрнул покрывало с двуспальной кровати и расстелил его на полу.

— Пикник подан.

Я помогла ему расставить все тарелки в центре покрывала, и мы снова оказались друг напротив друга, как в лифте.

Мы ели и болтали, словно до сих пор были заперты в той кабинке. Мы попробовали все блюда, включая десерты, запивая розовым вином. Оно было не таким сладким, как клубничная водка, но всё равно восхитительным.

В итоге мы лежали и хохотали как сумасшедшие, пока Харди цитировал сцены из самых идиотских фильмов в истории кино. Когда он вспомнил сцену с канарейкой в «Тупой и ещё тупее», у меня на глаза навернулись слёзы и перехватило дыхание.

— Пожалуйста, Харди, прекрати, а то я задохнусь!

Он также искренне смеялся, и это был лучший звук, который я когда-либо слышала. Когда смех утих, я обнаружила, что смотрю в потолок, а Харди, положив голову на локоть, наблюдает за мной.

— Ты оставишь мне свой номер телефона?

— Чтобы мы могли поговорить о других идиотских фильмах?

— Конечно, и, кроме того, мы могли бы встретиться в другой раз. Что скажешь?

Я повернулась к нему, он был так близко. Харди протянул руку и погладил меня по щеке.

— Я хочу поцеловать тебя, Пруденс.

Моё сердце начало бешено колотиться.

— Хорошо, — прошептала я, и он приблизил своё лицо к моему.

Сначала это был нежный поцелуй, но потом желание взяло верх, и язык Харди пробрался между моих губ. На вкус он был как клубничный чизкейк и ещё целый ряд потребностей, которые я никогда не испытывала с парнем. Поцелуй Харди стал ещё более интенсивным, а я, пытаясь сохранить контроль над собой, прикоснулась к нему, положив руки на его гранитные плечи.

Теперь его тело лежало поверх моего, он возвышался надо мной, балансируя свой вес на локтях; я раздвинула ноги, чтобы мы были как можно ближе.

Это была настоящая прелюдия, настоящие сексуальные и многообещающие поцелуи.

Языки, губы и укусы, которые невозможно было остановить, ласки, кричащие о страсти.

— Пруденс, только скажи, и мы остановимся, — прошептал он, а затем осыпал меня поцелуями от шеи до мочки уха.