После Огня

Юли замерла. Она не знала, что ответить ему, умирающему, на вопрос, что обязательно прозвучит следующим.

«Как? Как тебе могло стать лучше?» – читала она в широко распахнутых глазах.

Но Лин ничего не сказал, он лишь внимательно разглядывал девушку, которая замерла перед ним: кудрявые волосы, связанные ленточкой, широкая рубаха, брюки размера на два больше, тонкая шея, красивый изгиб плеча, выбившегося из ворота, пухлые губки и испуганные глаза странно знакомого цвета. Крылатый пытался вспомнить, у кого он видел точно такие же глаза, серые в крапинку, но, одурманенный травами, так и не смог.

– Это очень хорошо, что тебе стало лучше, – сказал он, прерывая затянувшуюся паузу, и услышал, как облегченно выдохнула Юли.

– Мне еще посидеть с тобой? – спросила она, слегка привставая и опускаясь на носочках.

– Если тебе не нужно к другим…

Юли оглянулась на дверь: ей пора было идти. Прямо сейчас. Но она лишь упрямо дернула головой и снова присела рядом с парнем.

– А тому Большому Сэму, – лишь бы не молчать, спросила Юли, – не досталось за полет без штанов?

– Откуда ты?.. – начал было Лин, а потом рассмеялся: – я уже и забыл, что рассказал тебе. Видимо, изрядно перепугался, если такая ерунда в памяти всплыла. – Он помолчал, успокаивая легкий кашель. – За полет не досталось, а вот за то, что полетел, не проверив снаряжение… Два месяца в небо не пускали, общий дом драил.

* * *

Историй у Лина в запасе было несчетное количество. Дюжину ночей Юли проскальзывала к нему в палату и слушала, слушала, слушала, как отчаянно сражаются Крылатые в пустыне со смертью, как громко они насмехаются над ней у костра. Как пьют грибную настойку, как любят, сходятся и расходятся, но не предают друг друга даже словом.

Иногда, когда она вслушивалась в смешливый голос в темноте, Юли казалось, что у нее вырастают крылья. Что она сама сидит рядом с Братьями и вместе с ними звонко смеется. Ей было хорошо, она чувствовала себя по-настоящему легко и свободно с Лином, научилась весело отшучиваться в ответ на его колкости, пару раз даже игриво хлопнула его по плечу. Да и Крылатый перестал путать ее с Алисой, ни словом не вспоминая ту в своих историях. Юли надеялась услышать что-нибудь о своем отце, но Лин и про него ни разу не упомянул. Зато рассказал о многих других, смешных, нелепых, смелых и сильных Крылатых. Они обрели для Юли лица, повадки, даже голоса – Лин умело изображал собратьев, изменяя собственный голос на разные лады.

Они тихо смеялись и перешептывались до глубокой ночи. И Юли казалось, что кроме них нет на свете больше никого. Она бы многое отдала, чтобы так и было.

Но необходимость старательно скрывать свои ночные походы от бабушки неотвратимо возвращала ее в жестокую реальность. А еще кашель. Он врывался в истории Лина, разрушая яркие образы, забавные словечки и живописные детали в портретах. Он скручивал тающее тело Крылатого, который задыхался, пряча лицо в ладонях, утыкаясь в подушку, желая скрыть кровь, что текла у него из судорожно искривленного рта.

Никогда еще Юли не чувствовала такой душевной боли, какой может сопровождаться щемящая нежность к другому, не знала, как мучительна бывает настоящая беспомощность. Она с силой отнимала руки парня от его лица, прижимала их к груди, баюкала, шептала что-то.

Каждый раз Юли боялась, что очередной приступ станет последним. Но Лин поднимал голову, отирал губы, глотал успокаивающий воспаленное горло травяной отвар и, если у него оставалось хоть немного сил, продолжал рассказ с того, на чем остановился.

Потом, когда она уже замирала под одеялом в своей комнате, отделенная от Крылатого коридором и двумя дверьми, Юли лелеяла в памяти каждое слово, каждый взгляд, что Лин на нее бросал. И это давало ей терпения пережить остаток ночи и бессмысленный день, полный штопки старого тряпья, и дождаться новой встречи.

– Совсем ты квелая, – говорила ей бабушка на рассвете. – Еле добудилась тебя!

Юли лишь кивала. Она старалась во всем соглашаться с Фетой, только бы та не заподозрила в вечной усталости внучки иную причину, кроме изматывающей болезни, еще не покинувшей полностью юное тело.

* * *

– Ну, и что там с придурковатым Эдди? – спросила Юли, заходя в комнату.

Лин не ответил. Он лежал лицом к стене, прижимаясь лбом к холодной кладке. Несмотря на то, что он плотно укутался в покрывало, парень не мог скрыть озноб. Его плечи мелко тряслись, а по спине то и дело пробегали судороги. Юли подошла ближе и ощутила запах холодного пота и крови. Она прижала ладонь к липкому лбу Крылатого и почувствовала, как тот дрожит всем своим изможденным телом.

– Сегодня плохо? – тихо спросила она.

Лин слабо пошевелился, не открывая глаз.

– Я просто посижу с тобой, хорошо? – сказала девушка, опускаясь рядом на кровать.