После Путина

Вот такая цена всем этим «тайным правительствам» и жидофранкомасонам. Поэтому термин «закулиса» я недолюбливаю, хоть и признаю его удобство. Тут уж следует скорее говорить о «мировом сверхобществе», как называл его Александр Зиновьев. В его представлении никакого специального малочисленного тайного контролирующего органа нет и не может быть, а вся суть мирового управления сводится к тому, что мировую судьбу решает достаточно небольшой процент человечества — несколько миллионов. И для того, чтобы эту судьбу определять, им нет нужды ни собираться вместе, ни даже советоваться: глобальный капитализм даёт им достаточно «дистанционных» инструментов осуществления своего влияния, например манипуляции информационным фоном, массовым сознанием и т. д. Эти миллионы можно рассматривать как прообраз «золотого миллиарда», но в любом случае их видно, и слово «закулиса» к ним не подходит. Тем не менее словечко «элиты» я тоже очень не люблю. Особенно применительно к политическим кругам (хотя когда начинают говорить о «творческой элите» или «деловой элите», меня начинает подташнивать). Дело в том, что у этого термина нехорошая история. В современных политических науках ему приписывают содержание скорее нейтральное: элитами называются группы, которые в своей социальной сфере или в масштабах всего общества занимают высшую позицию в иерархии. Находятся наверху. Это так называемое «фактическое» понимание элит: вы наверху — вы элита. Не потому, что чем-то содержательно отличаетесь от остальных, а просто по факту. Иногда ещё говорят о «функциональном» понимании элит: дескать, те, кто выполняет управленческие или ориентирующие функции в конкретной социальной сфере, и называются элитой. Будет кто-то другой эти функции выполнять — будут его к элите причислять.

Всё это, конечно, хорошо. Но исторический хвост термина «элиты» легко обнаруживается в его этимологии. Как ни крутите, как ни пытайтесь объяснить заново, а «элиты» — это «лучшие». Именно это обозначает слово «элиты» — лучших или избранных. И именно в таком качестве оно использовалось долгое-долгое время в политике и политических науках. А в начале XX века этот термин стал центральным в целом, простите, научном течении! Течение так и называлось: «теория элит» и буйным цветом расцветало на благодатной итальянской почве. Думаю, любого человека, хотя бы поверхностно знающего политическую историю XX века, это вовсе не удивит. Троица наиболее известных «элитистов» — Вильфредо Парето, Гаэтано Моска и Роберт Михельс — увлечённо подводила многословную базу под простую и отнюдь не новую идею: в обществе лишь небольшой процент избранных способен управлять и заниматься политикой, а удел масс — подчиняться, подчиняться и подчиняться. Элита — это буквально «лучшие люди общества», наиболее достойные и единственные заслуживающие стоять у руля. Так что никакой демократии, никаких выборов, никаких советов и комитетов, никаких партий. Михельс, которого Ленин заслуженно обзывал болтливым и поверхностным, вывел целую схему, согласно которой демократические партии просто не могут не превратиться в олигархические, поэтому нужно заменить их простым фашистским единством…

В общем, весёлые ребята были «элитисты», находка для Муссолини и Франко, да Гитлеру было что почерпнуть в их «трудах». Для меня же главное, что с того времени слово «элиты» вызывает однозначные ассоциации с «лучшими». И мне совершенно не нравится, что мы так легко награждаем этим позитивным лейблом людей, забирающихся на политические высоты. Думаю, не нужно объяснять, что забраться на них легко можно без каких-либо выдающихся позитивных качеств. Может быть, даже наоборот: позитивные качества будут мешать. Ну, совесть, например. Совестливый политик — это даже не смешно. А честный? Ой, всё. Ну а, допустим, умный? Так ли уж много вы знаете умных политиков? Я — мало. Зато глупых знаю — ого-го! На пять парламентов хватит! И что, вот этих вот прощелыг и чинуш именовать «элитой»? Нет уж, простите, это явный перебор.

Это не из вредности. Просто не нужно забывать, что язык создаёт для человека картину действительности. Если называть жуликов и лгунов «элитой», то рано или поздно действительно начнёшь их считать «лучшими». И на все варианты смены правящих физиономий будешь отвечать: «Да вы что, лучше-то никого нет!» Я предпочитаю считать политику необходимым злом и при этом не вижу необходимости грести всех политиков под одну гребёнку, особенно позитивную. Да что там политика: я не соглашусь называть элитой даже академиков в Академии наук, потому что среди них есть обычные чиновники и карьеристы от науки. Я в принципе против использования этого словечка для обозначения каких бы то ни было социальных групп. А то потом начинаются все эти «художественные элиты», которые считают себя неподвластными уголовным законам; «дипломатические элиты», демонстративно презирающие собственную родину; «спортивные элиты», думающие исключительно о двух «б» — бабле и бухле (о третьем «б» в книгах писать нельзя, если ты не Нобелевский лауреат).