После расставания. Вернуть Любовь

При этих словах холодный пот выступил у меня на лбу, а сердце зашлось в бешеном ритме. Крепче прижав дочку к груди, я попыталась успокоиться и верить в лучшее. Ведь врачи всё еще не вышли к нам, а значит, надежда есть. Раз им есть с чем работать, значит, Глеб борется. Ведь так?

– Он в тяжелом состоянии. Все кости целы, но пострадала голова, ближайшие сутки будут решающими. Удар пришелся по старой травме, что усугубило его состояние. Будем надеяться и следить за внутричерепным давлением…

Дальше пошли такие термины, которые я даже выговорить не могла, не то что понять их значение. К счастью, бабушка Глеба молчала и даже не высказала возмущений, когда я молча проследовала за ней в комнату ожидания для родных больного.

Я даже спустилась в аптеку и, купив смесь с бутылочкой, накормила дочь и удобно устроилась с ней на одном из диванчиков. Елена Эдуардовна всё это время лишь молча прожигала меня недовольным взглядом, но я была слишком погружена в свои переживания, чтобы обращать на это внимание.

Мысль о том, что Глеб может впасть в кому или остаться инвалидом… Мне было слишком больно об этом думать.

Вася, словно чувствуя мое состояние, вела себя тихо, практически не требуя к себе внимания и не беспокоя меня.

– Поверить не могу, что он был готов отказаться от всего ради тебя, – прилетело в мою сторону перед самым рассветом. Как и я, Елена Эдуардовна не сомкнула глаз, устроившись на соседнем диванчике.

Смысла ее слов я не поняла, но переспрашивать не собиралась. Захочет, сама расскажет.

– Ради безродной девчонки, которая…

– Я не собираюсь слушать ваши оскорбления! Наши отношения с Глебом, какими бы они ни были, вас не касаются! – не дала я ей договорить.

– Пусть только мой внук придет в себя, уж я-то тобой займусь! Не думай, что тебе сойдет всё с рук! – продолжала она всё тем же ядовитым тоном. – Я прекрасно знаю таких, как ты! Всю жизнь мечтаете о богатом принце и, когда встречаете, пытаетесь привязать его к себе при помощи ребенка! – посмотрела она с презрением на мирно спящую Васю.

– Не смейте говорить о моей дочери! Ни мне, ни ей ничего от вас не нужно! Как только я пойму, что Глебу ничто не угрожает, уйду… А вы можете и дальше оберегать свой ларец сокровищ!

На это бабка лишь презрительно скривила свой рот, но, к счастью, промолчала, давая мне вновь погрузиться в свои мысли.

***

– По предварительным данным, он в порядке, и беспокоиться о его жизни нет причин. Давление нормализовалось, и мы смогли предотвратить…

– О господи! – прервала я речь врача, всхлипывая и в который раз за последние дни давая волю слезам. Но на этот раз это были слезы радости и облегчения.

– Я могу его увидеть? – наравне со мной заговорила Елена Эдуардовна.

– Он звал некую Мусю, так что я бы порекомендовал сначала пройти ей, – ответил ей врач.

– Это я! – тут же сделала я шаг к врачу, боясь, что противная бабка Глеба меня не пустит.

– Отлично, оставьте ребенка и пройдемте, – кивнул он в сторону палаты, возле которой мы стояли.

– Но… Мне не с кем ее оставить, – замялась я, не желая, да и не думая, что Елена Эдуардовна о ней позаботится.

– Думаю, медсестра без проблем присмотрит за ней, – улыбнулся врач, подзывая девушку, стоящую неподалеку, и отдавая ей распоряжения. – Не волнуйтесь, Лика у нас молодая мама, так что знает толк в детках. Вы сейчас необходимы пациенту, любое волнение может привести к осложнениям.

– Как его бабушка, я должна пройти первая! И я не собираюсь пускать к нему эту…

– Вашему внуку противопоказаны все негативные эмоции, – обратился он к Елене Эдуардовне, которая так и норовила оспорить его слова. – А судя по всему, именно отсутствие этой девушки может их вызвать.

К счастью, больше она спорить не стала, и, выдав мне больничный халат, врач провел меня в просторную ВИП-палату.

Глеб лежал на больничной койке, обложенный со всех сторон проводами и подключенный к аппарату, который показывал его сердцебиение и пульс. Голова была полностью перебинтована, а глаза закрыты.

– Поговорите с ним, но без волнений. Если что-то случится, нажимайте на красную кнопку, – проинструктировал меня врач, прежде чем выйти.

На дрожащих ногах я подошла к Глебу и присела на рядом стоящий стул. Взяв за руку, сжала ее, благодаря бога за то, что он жив.

– Муся… – слабо прохрипел он, приоткрывая глаза. – Ты пришла… Я не хотел… – начал шептать Глеб обрывочно.

– Тише, тебе нужен покой, – прошептала я, прикладывая палец к его губам и останавливая речь.

– Всё плывет перед глазами, – простонал он, пытаясь привстать.

– Глеб! – тут же вскочила я, пытаясь удержать его на месте. – Ну почему ты всегда такой трудный пациент?! – вспомнив то, как он болел гриппом и как сложно мне было каждый раз с ним справляться, пожурила его я.

– Обещаю впредь всегда быть послушным… Только не уходи больше, Муся… Я сделаю всё, что ты скажешь… Я не… Не хотел над тобой смеяться, это от волнения… – бормотал он невпопад.

– О чем ты, Глеб? – не поняла я его.

– О своих словах тем утром. Я не хотел тебя обидеть, еще и уехал после тех глупых слов…

Почему Глеб говорил так, будто это было совсем недавно?