После развода. Новая семья предателя (СИ)

— Я бы поняла, если бы ты тогда… — глотка будто опухает. Говорит сложно. Слова выходят из меня колючими горячими камешками. — Тогда… после рождения Алинки…

Роман вздыхает:

— Я не буду с тобой это обсуждать. Это бессмысленно, Лер, — его глаза темнеют и становятся глубже. — Поговорить об этом хочешь? Так тебя распирает?

— Да, — честно и с вызовом отвечаю я, — распирает. И я имею полное право

Рома молчит и не моргает, намекая, что не будет поддерживать диалог в таком ключе.

— Ты отказываешь мне в разговоре, эмоциях…

— А еще я отказываюсь бросать дочерей. Какой я подлец и мерзавец, — с высокомерием усмехается. — Исчезать из их жизни. Совсем совести у меня нет, Лер, да. Давай так, я просто соглашусь со всеми твоими громкими эпитетами и оскорблениям.

— Ты не чувствуешь вины…

— Да откуда тебе знать, что я чувствую?

— Так скажи?

— Не вижу теперь смысла, — пожимает плечами и вновь замирает в напряжении. — Я с тобой согласен, что ничего не исправить между нами, а просто лясы точить… не в моем характере, Лер. Мы же приняли решение разойтись.

Сейчас уже я готова накинуться на Романа с планами задушить его. Меня охватывает такая ярость, что мне приходится вцепиться в спинку стула, чтобы сдержать себя.

Будь у меня сейчас нож, то я бы как минимум воткнула бы его в ладонь Романа, который просрал нашу семью и не чувствует за собой вины.

А если и чувствует, то не так, как я бы хотела. Я хочу от него стертых до крови коленей, слез и криков с мольбой простить его.

Но он прав.

Он не тот мужчина, который поступит так. Характер не тот.

Он принял свою ошибку и не станет ее обмусоливать. И если я решила развестись, то он согласен, что я имею право так поступить.

Сорвался, правда, в первый момент, но это логично. Он потерял контроль над семьей, надо мной и девочками.

На кухню заглядывает настороженная Алинка. Смотрит на Романа, потом на меня и на цыпочках прокрадывается ко мне, чтобы обнять. Вздыхает, когда я обнимаю ее в ответ. Взгляда от Романа не отвожу.

— Поговорили? — спрашивает он.

— Да, — едва слышно отвечает Алинка. — Даже не кричали

— Пойду и я поговорю, — Роман встает, бесшумно отодвигая стул.

Я дергаюсь в желании остановить его. Опять провоцирует Варю на истерику, но Алина находит мою руку и крепко сжимает. Без слов говорит мне, что я не должна сейчас бросаться на отца.

— Я заварю нам лапши? — отстраняется и смотрит на меня. — Я проголодалась. Ты будешь?

— У меня нет лапши, — растерянно шепчу я. —

— Я взяла с собой, — Алинка улыбается и отступает. — В рюкзак несколько пачек закинула. Сейчас принесу. Острую взяла. Очень острую.

Глава 15. Папа ищет новое гнездо

— Мам, — Алинка оглядывается. — Пошла подслушивать?

Я у двери кухни тоже оглядываюсь, как пойманный на горячем воришка. Конечно, я хочу знать, о чем будет Рома беседовать с моей старшей дочерью.

Возможно, мне надо сейчас остаться с Алинкой, которая решила заварить острой лапши, и просто побыть с ней, но…

А вдруг Роман сейчас на свою сторону перетянет и Варьку. И что тогда? Я останусь совсем одна?

И такой исход вполне реален.

— Аль, вы с Варей о чем говорили?

Получится ли у младшей вытянуть подробности?

— О том, что я вас люблю, но и папу тоже, — переводит взгляд на электрический чайник, — что я не хочу с Варей ругаться… — хмурится. — И что я тоже злюсь, пусть и не кричу. Зачем кричать, — сжимает кулаки и через секунду разжимает. — Это разве как-то поможет? — вновь смотрит на меня. — Но Варя всегда же была громкой, да? Мы просто разные.

Опускает взгляд:

— И она плакала.

Тянется к пачкам лапши, отворачивается и вскрывает шуршащие упаковки:

— И…

— Что? — сердце в груди пульсирует черной точкой печали и безнадеги.

— Сказала, что хочет сбежать из дома, — голос Алинки становится тише. — Ото всех. Я попросила не сбегать. Потому что это тоже не поможет…

Пожимает хрупкими плечами и кладет брикет сухой лапши в глубокую красную миску:

— Но я все равно буду с папой.

— Алина…

Выдыхаю я черное и липкое отчаяние.

— Либо мы по очереди у папы, — голос становится тверже, и она решительно вскрывает вторую пачку лапши. — Вот так.

— Алина, взрослого мужчину не проконтролируешь, — начинаю я аккуратно, — и он не бросает вас, не забывает…

А хочу я сказать совсем другое.

Хочу начать криками обвинять Романа в том, что он не тот папа, за которого надо так бороться и которого стоит любить. Хочу заявить, что он предал не только меня, но и всю нашу семью и что такое не прощают.

И еще бы я надавила на чувство вины и сказала, что дочери должны быть на стороне матери в такой ситуации, но это уже дикий вопль эгоизма.

— Варя сказала, что не хочет так, — кладет второй брикет в чашку. — Что хочет, чтобы все было по-старому. И что хочет все-все это забыть, — вздыхает. — Я тоже так хочу.

Опять в голове звенит тревожный колокольчик, что я поступила неправильно, когда потребовала от Романа честности и развода.

Закрываю глаза и мотаю головой, как умалишенная, прогоняя эту глупую мысль.

— Папа говорит, что тебя любит, — оборачивается.

И в глазах Алинки вижу тусклые искорки надежды.