После России

Среди жестокого цинизма
И бесконечной суеты
Все, что осталось от отчизны, —
Твои любимыя черты.
Их не изгладит неизвестность,
Я их всегда Ношу с собой:
Твою отзывчивость и честность.
Твое смиренье пред судьбой.
В хрустальной призме расстояний
Твой образ ясен и лучист!
Как ты была горда в изгнаньи,
Как был твой мир духовный чист!
В тебе России облик вещий,
Источник ее вечных сил.
Не той, пред кем весь мир трепещет,
А той России, что весь мир любил.

Лукреция (фрагмент)

…Был мальчик у меня голубоглазый,
Которого любила больше всех…
Лукреция, уйду ли я опять
Из темноты в безмолвие глубин,
Где растворится таинство сплетений?
Но верить я хочу, что не одна я,
И что в бездонном сумраке пучин
Блеснет маяк моей любви последней.

ПРИТЧА ОБ ИКОНЕ-ТРОЕРУЧИЦЕ

В Торонто, у племянника Николая II

— Вы знаете, как хочется, чтобы снова был на свете город Екатеринбург… Чтобы на месте убиения царя-мученика и его семьи стоял святой храм. Это цель наша сегодня… Ничего, кажется, не пожалели бы для этого, людей бы подняли. Поверьте, мы можем здесь кое-что собрать…

Они были искренни, я это видел. Говорили, почти перебивая друг друга, горячо, взволнованно:

— Отдадим самое ценное, что у нас есть. Вот эту икону… Вы только посмотрите. Троеручица… Из дома Ипатьева. Они молились на нее в последние часы жизни…

Государю императору Николаю II он приходится родным племянником. Его мать — Великая княгиня Ольга Александровна, младшая сестра последнего русского самодержца.

Разыскивая по свету оставшихся в живых членов царского дома, будучи в Канаде, я был рекомендован Тихону Николаевичу Куликовскому-Романову и супруге его Ольге Николаевне.

В своей невеликой квартире на окраине Торонто он живет не суетной частной жизнью. Скромный и деликатный, не лезет на люди, не кричит о своем происхождении. Больше всего поразили меня в его доме не монархические реликвии, не автопортрет красавицы бабушки, нарисованный при помощи двух зеркал, не бережно хранимые семейные фотографии, меня убила наповал огромная коллекция оловянных солдатиков, собранных Тихоном Николаевичем в память о доблестной русской армии. Коллекционирование всегда страсть, за этой слабостью виден живой человек.

— Моя мама была шефом двенадцатого гусарского полка, — улыбается Тихон Николаевич. — Сам же я — унтер-офицер.

Событием в его жизни стало официальное приглашение из Финляндии на столетие охотничьего домика в местечке Лангеккоске, того самого домика, в котором жил, приезжая на охоту, его дед император Александр III.