После Шлиссельбурга

Чем кончился бы этот конфликт, неизвестно, но обычная судьба постигла эту организацию: возвратившись в Петербург, очень дружные между собой, они продолжали собираться и обсуждать решение Ц. К., упраздняющее их существование, как самостоятельной группы. При одном таком собрании нагрянула полиция, и все присутствующие были арестованы. Разными уловками им удалось, однако, уничтожить все компрометирующие документы. На это собрание с опозданием явился и Чайковский, состоявший членом группы; на квартире полиция уже делала свое дело — был взят и он.

В 1908 году над арестованными был назначен суд, причем дело о Чайковском было выделено, и он судился позднее с Брешковской. Приговор над членами группы был исключительный по своей мягкости. Почти все были выпущены под залог или на поруки, и я встретила их потом в Париже. Большинство, если не ошибаюсь, сошло с революционной арены, но Маргарита, Лебедев и Яковлев остались верны себе. Двое первых по предложению М. Натансона не раз ездили на пропаганду среди матросов в места их стоянок в заграничных водах. Ц. К. не оставлял при этом мысли о возможности на кораблях покушения на Николая II. Так, с матросами поддерживались связи, передавалась литература, а в 1908 г. были завязаны переговоры о покушении (Савинков, Карпович) на царя.

В этом году дело было совершенно решено: матрос Авдеев должен был сделать это на крейсере «Рюрик», строителем которого являлся Костенко. Он-то и рекомендовал Савинкову машиниста Авдеева. Покушение должно было совершиться на царском смотру на «Рюрике» по прибытии его из Глазго (в Шотландии) в Кронштадт. Но у матроса «рука не поднялась», и покушение не было сделано (1908 г.). Так рассказывает Савинков в своих «Воспоминаниях террориста». Но Костенко, который вел пропаганду на «Рюрике», лично передал мне (в марте 1928 г.) следующее. Благодаря многолетней пропаганде, ему удалось на «Рюрике» завести обширную организацию среди матросов. Во главе ее стоял комитет из 30 человек, а около него группировалось до 200 матросов. Костенко, как не присутствовавший на том заседании, на котором было арестовано «военно-организационное бюро» с.-р., не был скомпрометирован и продолжал служить. Связь между ним и скрывшимися за границу членами бюро поддерживалась все время, и в 1908 г. он свел приехавших в Лондон Савинкова, Азефа и Карповича с машинистом Авдеевым, Поваренковым и Котовым для переговоров о покушении на царя.

Когда, после этих переговоров, Авдеев заявил о своей решимости совершить покушение, и крейсер из Глазго отправился в путь, члены матросского комитета обратили внимание на поведение Авдеева и поняли, что он что-то замышляет. Они призвали его и категорически потребовали, чтоб он признался в своих намерениях; Авдеев открыл им весь план. Тогда комитет указал ему, что, взяв на себя акт индивидуального террора, он ставит на карту существование всей организации: в случае покушения неизбежно начнутся допросы, кто-нибудь не выдержит, и все члены организации до последнего человека будут арестованы и организация сметена. Между тем дело пропаганды на «Рюрике» имело целью произвести восстание Балтийского флота под главенством «Рюрика». Надо было выбирать: либо крупное массовое выступление во всероссийском масштабе, либо покушение — акт отдельной личности и крушение давно задуманного коллективного выступления. Сверх того Авдееву было указано, что он и его товарищ — члены комитета и как таковые, связаны обязательством подчиняться решению большинства, а это большинство в данных условиях против задуманного им дела.

Авдеев подчинился решению комитета, и хотя имел на смотру в Кронштадте револьвер в кармане, но не употребил его и подал царю шампанского, когда тот сказал, что устал, и попросил пить.

Глава двадцать четвертая Н. В. Чайковский

К периоду моей жизни в Выборге относится один эпизод, связанный с именем Чайковского.