После ссоры

– Тесса, тебе лучше пойти с матерью, – говорит она, и в горле у меня застревает комок.

– Что? – изумляется Хардин.

– Ты недостоин ее, Хардин. Я люблю тебя больше жизни, но не могу позволить тебе сделать это снова. Переезд в Америку должен был пойти тебе на пользу…

– Тереза, – перебивает ее моя мать. – Думаю, мы достаточно услышали. – Она хватает меня за руку. – Нам пора.

Хардин подходит к ней, и она отступает, хватаясь за меня все сильнее.

– Отпустите ее, сейчас же, – говорит он, стиснув зубы.

Ее темно-фиолетовые ногти впиваются в мою кожу, а я пытаюсь переварить события последних двух минут. Я не ожидала, что моя мать вот так ворвется в квартиру, – и я точно не могла предполагать, что Триш намекнет на еще одну из тайн Хардина.

Он поступал так раньше? С кем? Он любил ее? А она его любила? Он говорил, что никогда не был с невинной девушкой, он говорил, что никогда раньше не любил. Так он лгал? За сердитой маской, в которую сейчас превратилось лицо Триш, я не вижу ответов на эти вопросы.

– Твое мнение больше не имеет значения в жизни моей дочери, – отрезает моя мать.

Но, к удивлению всех в комнате, включая меня саму, моя рука медленно выскальзывает из хватки матери… и я подхожу к Хардину и прячусь за его спиной. Он изумленно открывает рот, словно не понимая, что я делаю. Триш и моя мать смотрят на меня с одинаково напуганными лицами.

– Тереза! Не будь дурой. Иди сюда! – приказывает мне мать.

В ответ я обхватываю пальцами плечо Хардина, оставаясь стоять позади него. Не понимаю, почему, но я поступаю именно так. Я должна бы уйти с матерью или заставить Хардина рассказать мне, о чем, черт возьми, говорит Триш. Но на деле лишь хочу, чтобы моя мать ушла отсюда. Мне надо несколько минут, часов, какое-то время, чтобы понять, что происходит. Я просто простила Хардина. Я просто решила забыть обо всем и двигаться дальше вместе с ним. Почему именно в это, самое неподходящее время, должна обязательно всплыть какая-нибудь тайна из прошлого?

– Тереза?

Моя мать подходит еще ближе, и Хардин отводит руку назад, прижимая меня к себе. Защищая меня от нее.

– Не подходите к ней, – предупреждает он.

Триш тоже делает шаг вперед.

– Хардин. Это ее дочь. Ты не имеешь права вмешиваться.

– Я не имею права? Это она не имеет права врываться в нашу квартиру, в нашу спальню, черт возьми, без приглашения! – кричит он.

Я еще сильнее хватаю его за плечо.

– Это не ее спальня и не ее квартира, – говорит моя мать.

– Нет, ее! Видите, позади кого она стоит? Она хочет, чтобы я спрятал ее от вас. – Хардин указывает на нее пальцем.

– Она просто глупит и не понимает, что для нее лучше…

Но мой голос наконец обретает силу, и я перебиваю ее:

– Перестань говорить так, будто меня здесь нет! Я прямо перед тобой, и я взрослый человек, мама. Если я хочу остаться здесь, я останусь, – заявляю я.

С полным жалости взглядом Триш пытается убедить меня:

– Тесса, милая, я думаю, тебе лучше прислушаться к своей маме.

Ее слова больно обжигают мне грудь, словно она предает меня, но ей известно о ее сыне нечто такое, чего не знаю я.

– Спасибо! – вздыхает мама. – Хоть один человек в этой семье рассуждает здраво.

Триш бросает на нее предупреждающий взгляд.

– Дамочка, я не одобряю того, как вы ведете себя с дочерью, так что не думайте, что мы на одной стороне, потому что это не так.

Мама слегка пожимает плечами.

– Тем не менее мы обе считаем, что тебе нужно уйти, Тесса. Ты должна покинуть эту квартиру и больше сюда не возвращаться. Если понадобится, мы переведем тебя в другой университет.

– Она сама может принимать… – начинает Хардин.

– Он отравил твой разум, Тереза. Подумай обо всем, что он сделал. Ты хоть немного знаешь его? – спрашивает моя мать.

– Я знаю его, мама, – сквозь зубы отвечаю я.

Она поворачивается к Хардину. Не знаю, почему она его не боится: его возбужденного дыхания, его покрасневших от ярости щек, его сжатых кулаков и побелевших костяшек. Его вид должен бы ее напугать, но она ни капли не встревожена.

– Юноша, если она хоть немного дорога тебе, ты отпустишь ее. Ты лишь сломал ее жизнь. Она уже не та девочка, которую я отправила в университет три месяца назад, и это твоя вина. Тебе не пришлось видеть, как она плакала целыми днями после того, как ты поступил с ней. Ты наверняка развлекался с кем-нибудь еще, пока она лила слезы в подушку. Ты разрушил ее – как ты вообще можешь с этим жить? Ты же знаешь, что будешь причинять ей боль снова и снова. Поэтому если в тебе есть хоть капля порядочности, ты скажешь ей… скажешь, чтобы она ушла со мной.

В комнате наступает пугающая тишина.

Триш, глубоко задумавшись, молча смотрит в стену – скорее всего, вспоминая о прошлых поступках своего сына. Моя мать сердито смотрит на Хардина, ожидая его ответа. Хардин дышит так громко и напряженно, будто готов взорваться. А я – я пытаюсь решить, кто же выиграет внутреннюю борьбу: мое сердце или мой разум?

– Я не пойду с тобой, – наконец говорю я.