После стольких лет? (СИ)

И так из года в год, а потом шестой курс, Волан-де-Морт, Исчезательный шкаф, страх за мать и за себя. Он смотрел на пытки, видел смерти. После его тошнило, ломило все тело. Драко был противен сам себе. Метка разрывала тонкую светлую кожу… Астрономическая башня. Дамблдор. Гермиона пыталась кричать, но могла лишь наблюдать. Он плакал. Возможно, Драко ненавидел Альбуса, но не мог убить его. Рука просто не поднялась. И его убил Снейп. Седьмой год… Мерлин, она не хотела это смотреть, не могла. Пытки, сотни волшебников под Круцио. Драко отказывался убивать, не хотел, и снова наказания, но теперь от Беллатрисы и лично от Лорда. Гермионе казалось, что она сама чувствовала всю эту боль. Как он выжил? Как не сошел с ума?! Она не знала…

Битва за Хогвартс. Выручай комната. Смерть Гойла… На несколько минут Малфой выпал из жизни, а потом… в его голове будто что-то щелкнуло. Драко встал на сторону защитников Хогвартса. Он не мог по-другому. Тогда с его губ впервые слетело «Авада Кедавра». Зеленый луч, который он запомнил на всю жизнь, и тело Пожирателя, упавшее на пол.

Суд над Люциусом. Двадцать лет в Азкабане. Гермиона помнила этот суд. Она была там. Драко усмехается, видя ненависть на лице отца, а Нарцисса рыдала в руках сына. Тогда самым важным человеком для слизеринца стала мать. Его самого почему-то не посадили… Нарцисса Малфой стала тенью самой себя, медленно погибая на глазах, а потом… Она убила себя. Драко нашел ее. И не проронил ни слезинки.

Гермиона вынырнула из его воспоминаний. Мир вокруг нее поплыл, и она схватилась за единственную опору, которую нашла — руку самого Малфоя, которой он держал ее. Девушка тяжело дышала, все еще смотря на Драко, но теперь… Она знала его историю, видела все воочию. И вдруг что-то больно порезало глаза, а потом еще раз. Слизеринец, который до этого был полностью безразличен, скрывался за своей маской холода, теперь удивленно смотрел на нее с какой-то тревогой. Грейнджер коснулась своей щеки подрагивающими пальцами, а потом посмотрела на свои подушечки, растирая жидкость.

— Ты плачешь? — спросил Малфой, будто боялся за ее психику.

— Кажется… — пробормотала девушка, не веря своим глазам. Она не плакала уже больше двух лет. — Странно… Я думала, я уже не могу плакать…

— Что? — Драко сделал шаг назад. Гермиона просто пугала его!

— Я не плакала уже очень давно. Думала после того, что случилось, я не могу… Мерлин, как я мечтала заплакать! — гриффиндорка закрыла глаза, и по щекам потекли новые слезы, а она улыбалась, будто сбылась ее самая заветная мечта.

— Грейн… Гермиона, — девушка дернулась, когда он назвал ее по имени, — тебе нужно в больничное крыло…

— Нет! — она шумно выдохнула, но слезы не стерла. — Ты просто…

— Не понимаю? — усмехнулся слизеринец, скрестив руки на груди. Она кивнула. — Тогда покажи, — пожал плечами парень. — Обо мне ты теперь знаешь все. Уверен, Поттер учил вас с рыжим Легилименции.

Около минуты Гермиона молча плакала — слезы просто не могли перестать течь из ее глаз — и думала, может ли она доверять ему. Конечно, нет, но то, что она теперь знала о нем… Малфой открылся ей, показал все. Может быть он сделал это в порыве злости, хотел сделать больно, показать, что не одна гриффиндорка такая бедная и несчастная, но то, что Драко просил показать… Он уже и так знает, что она чистокровная. Рассказать ему еще и это…

Выругавшись сквозь зубы, Гермиона сделала шаг в его сторону и подняла глаза. Малфой довольно усмехался, знал, что она всё-таки покажет. Откуда? Наверное, даже сам Драко сейчас не смог бы ответить. За последний месяц он почти перестал люто ненавидеть эту грязнокровку. Она просто выводила его из себя своим спокойствием, но одновременно и притягивала таким невероятным поведением, а когда он узнал, что она не Грейнджер, а Сейвэнд… Внутри что-то щелкнуло, как во время Битвы за Хогвартс, и ненависть исчезла. Всплыло уважение, которое он прятал глубоко внутри, когда видел ее достижение и успехи.