После «Структуры научных революций»

Присвоение имени, не употреблявшегося в рассматриваемый период, обычно приводит к нарушению принципа непересекаемости и порождает конфликтующие ожидания. Этот урок я извлек из примеров Джона, касающихся Лавуазье и Пуассона. Три различных написания одного термина, которые он приводит, показывают, почему возникают споры, однако они не играют никакой роли в разрешении этих споров. С моей точки зрения, эти примеры не обосновывают необходимости использовать все три написания в историческом изложении, но ставят вопрос о том, как избежать употребления двух из них.

Наиболее очевидная опасность связана с тем, что Джон называет диахроническим употреблением, если прибегнуть к современной терминологии, которое он предлагает отличать с помощью курсива.

Статья Ноэля Свердлова является в высшей степени успешной и до сих пор важной попыткой анализа одного очень известного примера. Когда я начал заниматься историей науки, было принято, в значительной мере под влиянием Пьера Дюгема, говорить о «средневековой науке», и я сам употреблял это в высшей степени сомнительное выражение. Многие, в том числе я, говорят также о «средневековой физике» и даже о «средневековой химии». Некоторые специалисты употребляют выражение «средневековая динамика и кинематика», проводя между ними различие, для которого я не нахожу ни необходимости, ни оснований в текстах.

Такое введение современных концептуальных дистинкций приводит, самое меньшее, к неправильному прочтению текстов, а некоторые из них оказали влияние на понимание деятельности таких людей, как Галилео. С более широкой точки зрения такие выражения современного словаря, как «средневековая наука» или «средневековая физика», вызывают споры о роли Возрождения в происхождении современной науки, и в этих спорах значение Возрождения в развитии науки постоянно преуменьшается.

Хотя за прошедшие сорок лет ситуация значительно улучшилась, многие следы этих споров все еще сохраняются, и Ноэль справедливо настаивает на их окончательном уничтожении. И хотя я всегда стремился избегать анахронизмов, из его статьи я извлек для себя важные уроки, как, надеюсь, и многие другие.

До сих пор я рассматривал только такое использование названий научных областей, которое Джон называет «диахроническим», и ничего не сказал о «синхроническом» употреблении, когда название говорит о «науке или науках, рассматриваемых в определенный ограниченный период времени». Такое употребление ставит более тонкие проблемы, нежели диахроническое, однако это проблемы все того же общего вида.

В письме ко мне Джон объяснял введение синхронических названий наук ссылкой на то, что «современное употребление редко является единообразным даже в отдельный исторический момент и, безусловно, не является таковым в течение периода, достаточно долгого, чтобы представлять интерес для историка». Я понимаю, что он имеет в виду. Однако историку не нужно вводить специальный термин, который является чем-то средним от разнообразных вариаций, связанных с местом и временем. Как и в очень похожем случае различий в употреблении одного слова разными индивидами, процесс усреднения оказывается излишним.

Если варианты употребления, отличающиеся от индивида к индивиду или от группы к группе, не препятствовали в рассматриваемый период коммуникации относительно проблем, важных для повествования, историк может просто употребить термин, которым пользовались его герои. Если же эти вариации привели к историческому различию, историк обязан рассмотреть их. Но нигде не нужен усредненный термин.

То же самое верно относительно существования вариации во времени. Если вариация систематическая и существует достаточно долго для того, чтобы затруднить последующим поколениям понимание своих предшественников, историк должен показать, как и почему это изменение появилось. Если же понимание не затрагивается течением времени, то для введения нового термина имеется не больше оснований, чем для выбора между старым и новым вариантами употребления. В последнем случае трудно понять, в каком смысле можно говорить о двух вариантах, между которыми необходимо делать выбор.

Я вовсе не хочу сказать, что историк должен фиксировать каждое изменение в употреблении, связанное с тем или иным местом, временем или группой. Историческое повествование по своей природе избирательно. Историк должен включать в него только те стороны исторических свидетельств, которые оказывают влияние на точность и правдоподобность изложения. Если он игнорирует эти стороны, включая изменения в употреблении терминов, то рискует подвергнуться критике. Но пренебрежение изменениями и осознание связанного с этим риска – это одно, а введение нового термина – совсем другое. Как с диахроническим, так и с синхроническим употреблениями Джона: новые термины могут скрыть проблемы, с которыми историк должен встретиться лицом к лицу. Я думаю, нельзя изменять дескриптивный язык описываемого исторического периода.