После свадьбы. Книга 2

— Что-то я не пойму тебя.

Игорь погладил полированную гладь стола.

— Нельзя мне. Нет, не могу я.

— Это почему?

— Почему? — недоуменно повторил Игорь. — А-а, так ведь Сизова и без меня справится, — вспомнил он. — Она же сама до всего додумалась. Это она просто так. Приоритет соблюдала. На самом-то деле я вовсе не нужен. Если бы раньше…

— Ну, ну, не скромничай! — оборвал его Леонид Прокофьич. — Нужен или нет, мы тоже разбираемся. Факт, что котелок у тебя варит.

— Кстати, относительно ремонта вообще надо в корне менять, — вдруг обрадованно вспомнил Игорь, зачем-то изо всех сил стремясь доказать, что и кроме этой несчастной разработки у него есть еще кое-что и он действительно мог бы пригодиться заводу. С поспешностью принялся он излагать продуманный в Коркине проект реорганизации ремонтного дела на заводе по образцу ремонтных баз в сельском хозяйстве. Юрьев выключил вентилятор, перебрался поближе. Зазвонил телефон. Леонид Прокофьич перевел переключатель на секретаря, вышел из-за стола и заходил, одобрительно покрякивая, веселый, быстроглазый, похожий на прежнего дядю. Игорю, несмотря на официальность директорского кабинета, все хотелось назвать Леонида Прокофьича, как раньше, просто «дядя».

— Ребята из проектного института высказывали такую же идею, — сказал Юрьев, — но она у меня как-то срикошетила.

— Ремонтный завод, он должен быть междуведомственный, — сказал Леонид Прокофьич. — Попробуй запряги разные министерства в одну телегу.

Юрьев досадливо запыхтел:

— Ничего, скоро за них возьмутся!

Игорь вытащил из кармана листок, протянул Юрьеву.

— Чернышев, наш директор, тут и экономию подсчитал.

Дядя надел очки и заглянул через плечо Юрьева.

— Ясно! Нас провинция на буксир берет! Централизованный ремонт! Тридцать процентов экономии! Вот вам и Малютин, ученик Лосева. И еще ломается, как красная девица: «я, мол, такой-сякой, грошовый».

Игорь обрадованно покраснел, но тотчас, отвечая на выжидающий взгляд дяди, умоляюще замотал головой.

— Нет, я не могу.

— Понравилось там? Завод свой разлюбил?

Завод?.. Завод для него — это все равно что вернуться на родину. Заниматься вместе с Верой. Теперь между ними не стоит ничего. И дядя тут же. И Юрьев. Додраться с Лосевым. Автоматические линии. Целые цехи автоматов. Только перестук реле да вспышки сигнальных ламп…

— Там хлеба до сих пор не хватает… В некоторых колхозах… — сказал он. — Чего ж там хорошего! Там еще есть места, где очень плохо. Никакого сравнения.

Дядя перегнулся через стол, с интересом вглядываясь в Игоря.

— Может, ты стесняешься на завод возвращаться?

…Увидеть, как будет работать его автомат. Самому запустить «Ропаг», самому налаживать, ковыряться…

— Нет, нет, не то. — Игорь сморщился, замахал рукой.

— Так в чем же дело?

Игорь с отчаянием посмотрел на Леонида Прокофьича. Ну как же он не понимает?

— Леонид Прокофьич, не нужно, — тихо попросил Юрьев.

— Да, да, не нужно! — подхватил Игорь. — Не могу я, нельзя мне сейчас оттуда… Мне там с камнедробилкой надо покончить. И потом мастерские достроить. Я ничего еще не успел…

«При чем тут мастерские? — тотчас подумал он. — Нет, это не то». И что бы он ни вспоминал, он с досадой отбрасывал; все было не то, все оказывалось частностями, мелочью.

— Ты погоди, — сказал Леонид Прокофьич Юрьеву. — Тут уж дело семейное. Послушай, Игорь, может, зарплата там выше? Ты не стесняйся.

Игорь разочарованно откинулся на прохладную, скрипучую кожу кресла.

— Какой там выше! Рублей на сто меньше… — Он выпрямился, прижал кулаки к груди. — Невозможно мне оттуда. Через год, через два, когда там лучше станет, а сейчас ни в какую.

Откровенно говоря. Логинов мечтал о переезде Игоря в город. Этот мальчик остался у Логинова единственным близким родственником. Он был для него по-прежнему мальчиком. Неистраченная потребность любви, семьи, отцовства вспыхнула с тем горячим и стыдливым чувством, какое появляется у человека на склоне лет. Мечталось иметь родной дом, куда можно приходить по вечерам, нянчить внуков, кого-то ласкать, одаривать.

Когда-то дед Логинова, столяр, помирая, тревожился, кому завещать свой инструмент, бутыли с лаком, две плахи красного дерева «ямайки». И у Леонида Прокофьича скопилось наследство, и немалое. Хотелось кому-то передать свое заветное, мечты, которые не успел воплотить, свою веру, свои взгляды. Перелить свое «я» в чью-то близкую душу.

Наивное стремление к бессмертию? Забота о продолжении рода? Может быть. Он не задумывался над этим.

Но решимость Игоря вернуться в деревню почему-то обрадовала. Тем не менее он продолжал выспрашивать его, словно желая проверить, из чего растет эта решимость.

Юрьев громко хлопнул по столу.

— Правильно, Игорь! А ты не пытай парня, не сбивай с толку.

Игорь поднялся, чувствуя в себе необычную легкость и свободу.

— За меня не беспокойтесь, — скупо улыбнулся он. — Меня теперь не собьешь. Так как же с централизованным ремонтом? Поставьте вопрос перед начальством. Конечно, такие, как Лосев, будут сопротивляться. Но, может, это даже лучше. Такие люди теперь себя выявляют…