После Второго Солнца

Тщательно обработав руки водой и каким-то порошком себе и своему ассистенту, Люба развернула сверток, а затем еще один, в светлой ткани. Внутри оказался большой набор различных хирургических инструментов, о предназначении которых, Влад даже и не мог догадаться. Ножи, скальпели, ножницы, нити, проволока, иглы, трубки и маленькие бумажные конверты лежали внутри этой укладки. Раскрыв один из таких конвертов, в котором был порошок, Люба протянула его Лехе и строгим решительным голосом приказала запить это лекарство водой. После чего начала осматривать рабочее поле, на бледном тощем теле, освещаемое фонарем, что был закреплен у нее на лбу и светил достаточно ярким белым светом. На плече, в более плотной части руки, виднелась та самая неприятная рана. В основном были лишь мелкие царапины, и два достаточно глубоких широких отверстия с желтыми краями от укуса, из которых до сих пор подтекала кровь, не смотря на образовавшуюся тонкую корку. Подержав тонкий скальпель над огнем, а затем, обработав каким-то раствором, женщина начала медленно удалять ту самую корку, которая с хрустом отвалилась и из раны тут же пошла кровь, небольшими каплями. Леха тут же забеспокоился, начал шипеть от боли и пытаться повернуться, дабы посмотреть на рану, но Влад схватил его за плечи, и крепко зафиксировал по возможности. Затем Люба пальцами раздвинула края большой раны и начала промывать их клочком марли, намотанной на тонкий пинцет и щедро смоченной в каком-то желтом пахучем растворе. После чего она приказала Владу натянуть кожу вокруг раны, чтобы раскрыть ее, и, приготовив очередной бумажный конверт, высыпала содержащийся в нем порошок, прямиком в рану. От этой процедуры Леха начал тихо подвывать, но Люба не придавала этому никакого значения, и лишь строго произнесла:

– Орешь, значит живой. А это главное.

После обработки раны порошком, помощнику было велено свести края раны пальцами и держать ее в таком положении, пока Люба готовила шовный материал. Влад ощутил как по его пальцам, потекла тонкой струей теплая жидкая кровь. За свою жизнь молодой человек повидал немало, но наблюдать за тем, как человека живьем, грубо, будто одежду, зашивают, ему вовсе не хотелось. Заметив это на его лице, Люба ухмыльнулась:

– Тошнит?

Но ответил Леха:

– Нет, я вообще ничего не ощущаю.

Люба, нисколько не отвлекаясь, добродушно ответила:

– Я не тебя спрашивала, но это тоже хорошо. Не жалеешь теперь что воду-то отдал, жадюга?

Только что скуливший от страданий проводник уже улыбался:

– Более того, я хотел бы у тебя еще взять этого чудо-порошка. Хорошо от него. Даже не болит то, что всегда болело. Мне бы эта дрянь пригодилась. Может еще воды? – После чего Леха дурашливо захихикал.

Улыбнувшись, Люба принялась повторять тоже самое с другим раневым отверстием:

– Хитрый какой. Но меня не обманешь. Если тебе нужно будет такое средство не для операций, то одной только водой не отделаешься. А теперь заткнись, будь любезен, я не могу попасть иглой.

Леха вновь засмеялся, начиная пребывать в легкой эйфории, то ли от того что таков был эффект лекарства, а может из-за приятного чувства полного отсутствия боли, которое, заметив для себя Влад, он тоже захотел испытать. После того как швы были наложены, Люба обработала более мелкие повреждения все тем же желтым раствором, после чего перевязала плечо серым, потрепанным бинтом.

– Просто отлично себя чувствую! Только полежать бы немного.– С каждым словом все менее бодро, произносил довольный Леха. А затем и вовсе завалился на бок у костра и тут же, моментально уснул, едва успев надеть свою коричневую рубашку. А Влад, во время мытья рук в небольшой железной миске, обратился к Любе:

– С ним все в порядке?

Тщательно обрабатывая свои инструменты и заворачивая их в сверток, Люба, не отвлекаясь от своего занятия, отвечала:

– Возможно, я ему дала слишком много порошка. Но ничего страшного, побалдеет и будет спать до утра, а заодно и рана под повязкой заживет немного. Ты закончил?