После заката

Пусть Хейден делает передачу о сахаре в крови. Он в себе сомневается. Это ничего, знаю, у него получится. Даже если не получится, мне нужно уехать. Джонни и Шейла были мне как родные.

Кроме того, хотя и не хочу показаться бесчувственным, скажу: по-моему, я накопаю материала на целую передачу. О синдроме навязчивого состояния. Может, и не столь животрепещущая тема, как раковая опухоль, зато невротики подтвердят: та еще гадость!

Спасибо, Крисси

Чарли

Кот из ада

The Cat from Hell

© Перевод. Т. Перцева, 2002

Старик в инвалидном кресле дышал на ладан: явно чем-то болен, до смерти напуган и вот-вот отдаст концы. По крайней мере так казалось Холстону, а у Холстона был опыт в подобных вещах. Смерть была его ремеслом. Бизнесом. Недаром за свою карьеру киллера-одиночки он упокоил восемнадцать мужчин и шесть женщин. Кому, как не ему, знать обличье смерти!

В доме, вернее, особняке, царили тишина и покой. Тишину нарушали лишь тихий треск огня в большом каменном очаге и негромкое завывание ноябрьского ветра за окнами.

– Я хочу заказать убийство, – начал старик дрожащим, высоким, чуточку обиженным голосом. – Насколько я понимаю, именно этим вы занимаетесь.

– С кем вы говорили? – перебил Холстон.

– С человеком по имени Сол Лодджиа. Он сказал, что вы его знаете.

Холстон кивнул. Если посредник Лодджиа, значит, все в порядке. Но если где-то в комнате спрятан «жучок», все, что предлагает старик… Дроган… может оказаться ловушкой.

– С кем вы хотите покончить?

Дроган нажал кнопку на пульте, встроенном в подлокотник кресла, и оно рванулось вперед. Вблизи еще явственнее становился омерзительно-желтый смрад из смеси страха, дряхлости и мочи. Его затошнило, но он и виду не подал. Лицо оставалось невозмутимым и неподвижным.

– Ваша будущая жертва у вас за спиной, – мягко пояснил Дроган.

Холстон среагировал немедленно. От быстроты рефлексов зависела его жизнь, и долгие годы риска отточили их до немыслимой остроты. Он молниеносно сорвался с дивана, упал на одно колено, повернулся, одновременно запуская руку за лацкан спортивной куртки особого фасона и сжимая рукоятку короткоствольного пистолета сорок пятого калибра, висевшего в подмышечной кобуре, снабженной пружиной, которая послушно выкидывала оружие в ладонь при легчайшем прикосновении. И секунду спустя Холстон уже целился в… кота.

Несколько мгновений Холстон и кот глазели друг на друга. Холстона, человека без особого воображения и тем более предрассудков, охватило странное чувство. На тот короткий момент, что он стоял на коленях с направленным на жертву пистолетом, ему показалось, что он знает этого кота, хотя, разумеется, если бы видел когда-нибудь столь необычную масть, наверняка запомнил бы.

Морда, как клоунская маска, была разделена ровно пополам: половинка черная и половинка белая. Разделительная линия проходила от макушки плоского черепа, по носу и пасти, прямая, как стрела. В полумраке глаза казались огромными, и в каждом плавал почти круглый черный зрачок, сгусток отсвета пламени, тлеющий уголек ненависти.

В мозгу Холстона эхом отдалась мысль: «Мы старые знакомые, ты и я».

Мелькнула и тут же исчезла. Он убрал пистолет в кобуру и встал.

– Мне следовало бы прикончить тебя, старик. Не выношу шуток подобного рода.

– А я и не шучу, – возразил Дроган. – Садитесь. И взгляните на это.

Из-под одеяла, прикрывавшего его ноги, появился пухлый конверт.

Холстон сел. Кот, свернувшийся было в глубине дивана, немедленно вскочил ему на колени и вновь уставился на Холстона неправдоподобно большими темными глазами с изумрудно-золотистой радужкой, тонким кольцом опоясывающей зрачки. Немного повозился, устроился поудобнее и томно замурлыкал.

Холстон вопросительно покосился на Дрогана.

– Очень ласковый, – вздохнул тот. – Поначалу. Но милая, дружелюбная кисонька уже убила троих в этом доме. Меня оставила напоследок. Я стар, болен… но предпочитаю до конца прожить отведенный Богом срок.

– Поверить невозможно, – пробормотал Холстон. – Вы наняли меня убить кота?!

– Загляните в конверт, пожалуйста.

Холстон молча приоткрыл клапан. Внутри оказалась груда сотенных и пятидесятидолларовых бумажек, по большей части потертых и замасленных.

– Сколько здесь?

– Шесть тысяч. Плачу еще столько же, если предъявите доказательства, что кошка мертва. Мистер Лодджиа сказал, что двенадцать тысяч – ваш обычный гонорар?