После заката

– Я… неделю не спал и второй день ничего не ел… мое приложение почти готово… багов нет… код работает, – хрипло кричал парнишка, то и дело убирая с мокрого лица длинные сальные пряди немытых волос. Он, не глядя, ползком пятился назад по камням, прижимал к груди перепачканную руку, скуля и воя, словно раненый зверь, – …завтра же я его проверю и…

– Завтра – это уже сегодня, очкарик! – грубо оборвал его черный силуэт, громким, но чрезвычайно низким для молодого парня голосом. Может быть у Косты разболелось горло? Он был одет так, чтобы его никто не мог узнать, во все черное – джинсы, футболку, кроссовки, бандану, худи с глубоким капюшоном, кепку, натянутую по самые глаза. Все новое, стильное, дорогое, но только самое темное – то, на чем не будут заметны пятна крови.

– Мои люди предупреждали тебя, Тоби! Конкретный срок – конкретная сумма! Ты же вроде ботаник, а считать не умеешь!

С легкими щелчками Коста то выпускал длинное и уже окровавленное лезвие складного ножа, то убирал его обратно. Блестя острым металлом, черный силуэт медленно, но верно приближался к несчастному парню, пока тот не упёрся своей худой, словно доска, спиной в камни.

– Пожалуйста, сжалься! Еще один день! Умоляю!

– Жалость – это самый худший природный атавизм, Тоби! Она хуже, чем слабость! – шипел его неумолимый мучитель. Его стройные руки с длинными пальцами были одеты в черные кожаные перчатки, тонкие и облегающие, как у хирурга. Все, чтобы не запачкаться в чужой крови.

Он размахнулся и наотмашь ударил беднягу по худому лицу, так что на одной из острых скул выступила кровь, а старые допотопные очки с толстенными линзами отлетели в сторону метра на два. Они жалобно блеснули своими покоцанными стеклами и навсегда скрылись в темноте.

– Я сказал, давай указательный палец!

Коста грубо схватил парня за вторую, ещё пока здоровую руку.

– Нет!! Только не указательный! Я же тогда не смогу печатать слепую! – истошно закричал несчастный. Он поднял вверх грязный большой палец правой руки, обреченно протянул всю худущую бледную руку вперед, а затем отвернулся и крепко зажмурил глаза. – Вот! Лучше этот режь! Я им в коде одни пробелы печатаю!

Садист грубо схватил несчастного за бледное худощавое запястье, в ночном полумраке наступила тишина, даже музыка с вечеринки слегка примолкла, блеснуло лезвие ножа…

И все? Вот он сейчас возьмет и так просто отрежет ему большой палец?

– Ой! Блин!

Вдруг, Коста ощутил мощный толчок в районе ягодиц, очень похожий на меткий пинок твердым носком кроссовка. Удар был настолько неожиданный и сильный, что парень потерял равновесие и плюхнулся на острые камни прямо в своих идеальных дизайнерских джинсах, которые громко треснули по главному шву сзади. Темноту тут же разорвал его истошный хриплый крик:

– Кто это сделал, уроды?!

И, действительно, парень оказался одет только во все темное, так как из образовавшейся дыры на плоской заднице тут же стали видны черные боксеры, а ещё оттуда вывалился небольшой полуоблезлый рыже-серый хвост с растрепанной кисточкой на конце. Тот, кто часто смотрел телевизор, особенно канал Дискавери про живую природу, непременно распознал бы хвост, как принадлежащий обыкновенной гиене. Кажется, никто из окружающих так его и не заметил.

– Кто это сделал?! Кто посмел? – гневно закричал парень в черном, быстро вскакивая с задницы на длинные стройные ноги. Он ловко подхватил с камней выпавший складной нож и, позабыв про несчастного студента-программиста, кинулся к остальным уже побитым должникам.

– Смешно, да? Весело? – цедил вышибала сквозь зубы, по очереди наклоняясь к лицу каждого своего пленника и вертя острым, словно бритва, лезвием у носов несчастных. – Сейчас будет ещё веселее! Вот ты чего ухмыляешься, урод?

С этими словами он резко полоснул ножом прямо по щеке самого полного и добродушного из всех парней. Кажется, здоровяк работал в местной автозаправке и учился на механика.

Раздался стон, ругательства и неодобрительные крики остальных пленных.

– Да за что?! Прямо по лицу!

– Я сейчас буду резать каждого из вас прямо по вашим уродливым рожам! До тех пор, пока тот, кто посмел испортить мне сегодня настроение, не назовет себя! – прошипел их мучитель, уже протягивая руку к другому побледневшему лицу. – Кто из вас, неудачники, осмелился меня тронуть?!

Безжалостная рука в черной перчатке уже занесла нож над головой очередной жертвы, как, вдруг, резко остановилась, замерев в воздухе, пропахнувшем костром и свежей кровью.

– Так, так! Что это я вижу? Неужели на твоей грязной потной шее блестит золото? – издевательским тоном спросил вышибала, кивая на небольшой круглый металлический предмет, что, будучи привязанным к старому толстому шнурку, в результате потасовки выбился из-под красной телогрейки парня и теперь играл в свете костра характерным желтоватым блеском.

Коста наклонился и нахмурился, корча рожу, будто заметил что-то из драгоценного металла не на худой шее парня, а на глупой обезьянке в цирке:

– Зачем обычному курьеру такая дорогая безделушка? Неужели твоя? Или… ты ее где-то украл, а?