После завоевания Земли

— Драгос поймет, что тебя нет на корабле и прекратить прикидываться, — начал объяснять Зейн. — Заставит команду вернуться на станцию, где ты пропала. Найдет мой шаттл и поймет, что меня нет на станции. Узнает, что там был Римастин и что он недавно поспешно отбыл. Догонит корабль и заставит всех сознаться, где мы. Заручится поддержкой наемников и явится сюда.

В этом плане все было идеально, кроме того факта, что команда состояла из Лизы и Яна. И у Драгоса наверное есть претензии к Лизе, помимо того факта, что Лиза тоже летела на корабле Прамакул.

— А если что-то пойдет не так? — уклончиво спросила Настя.

— Тогда он передаст сообщение на Прамакул, и они наймут армию, которая вделает все за него. А сам отправится на Прамакул. Хотя врятли что-то пойдет не так.

— А что нам делать до этого времени?

— Выживать, малышка, — тихо ответил Зейн.

— Я не знаю правил. Впервые в таком месте, — призналась Настя.

— Я умею, — спокойно ответил Зейн. — Я вырос в подобной яме.

Настя удивленно посмотрела на мужчину.

— Удивлена? — мягко усмехнулся Зейн.

— Несомненно, — смущенно пробормотала Настя.

— Сбылся мой худший кошмар: я снова пленник в шахте, — тяжело вздохнул мужчина, не глядя на девушку.

Настя опустила голову и не нашлась с ответом. В тоне Зейна не было обвинения, но это и так понятно.

Фонари стали гаснуть один за другим и вскоре, тьма поглотила всю шахту. Только у самого края было светло от фонарей снаружи. Настя поняла, почему Зейн заставил её лезть на самую вершину. Здесь хоть какой-то свет был.

— Пора спать, — сказал мужчина.

Кровать была только одна и она не была очень широкой. Зейн лег боком, давая пространство Насте. Девушка осторожно прилегла рядом, лицом к нему. Подушкой для неё служило плечо Зейна. Почувствовав, как он обнял её, Настя закинула на мужчину ногу и рукой обняла в ответ. Став ласково поглаживать его по обнаженной спине, девушка тихо напевать.

— Что это? — спросил Зейн.

— Это песня, — прошептала девушка.

— Зачем ты это делаешь?

— Хочу успокоиться сама и тебя отвлечь.

— Ты в безопасности, — уверил её Зейн.

— Я себя так успокаиваю. Мама мне пела в детстве.

Зейн расслабился и замолчал, позволяя девушке делать все, что она захочет.

Настя странно себя чувствовала. Этот мужчина волновал её и раньше, но сегодня она много узнала. Его признания на корабле и сейчас, о сбывшемся кошмаре, потрясли Настю. Зейн в её сознании был нерушимой скалой, без чувств, а оказалось, все совсем наоборот. Девушка пела ему старую песню:

Судьба, прошу, не пожалей добра.
Терпима будь, а значит, будь добра,
Храни меня и под своей рукою
Дай счастья мне, а значит, дай покоя.
Дай счастья мне! Дай счастья мне,
Той женщине, которая поет.
Пусть будет мой остаток — путь недальний,
Не столько долгий, сколько беспечальный,
Ты сбереги тепло огня и крова,
Любовь мою до часа рокового!
К тому, к тому, к тому,
Кто, к сожаленью, не поет.

Дальше слов Настя не помнила, но это и не надо было. Почувствовав ласковое поглаживание Зейна, девушка стала погружаться в сон.

— Еще, — тихо услышала Настя. — Пой еще.

Покопавшись в памяти, девушка вспомнила слова грустной песни:

Далеко за речкой рос кудрявый клен,
В белую березу был тот клен влюблен.
А когда над лесом ветер затихал,
Он березе тихо песню напевал:
«Белая береза, я тебя люблю.
Ну протяни мне ветку свою тонкую.
Без любви, без ласки пропадаю я.
Белая береза, ты — любовь моя».
А она игриво шелестит листвой:
«У меня есть милый — ветер полевой».
И от слов от этих серый клен дрожал,
Лишь березе тихо песню напевал:
«Белая береза, я тебя люблю.
Ну протяни мне ветку свою тонкую.
Без любви, без ласки пропадаю я.
Белая береза, ты — любовь моя».

И однажды это ветер услыхал,
Страшной, злою силой он на клен напал.
И в неравной схватке пал кудрявый клен,
Только было слышно через слабый стон:

«Белая береза, я тебя люблю.
Ну протяни мне ветку свою тонкую.
Без любви, без ласки пропадаю я.
Белая береза, ты — любовь моя».