После жизни

Почему он не позвонил ей тогда? Разумеется, началась вдруг иная жизнь, которая совершенно вытеснила собой жизнь прежнюю. Неожиданно умерла Ксения Павловна. Басков как-то вернулся домой под вечер, сказали – делала что-то на кухне, вдруг повернулась и мягко осела на пол. Вызвали «скорую», перестала дышать, пока везли до больницы. Вот так, небрежно кивнешь, закроешь дверь, а потом окажется, что человека больше не будет. На похоронах, деньги для которых уже давно хранились в нижнем ящичке секретера, присутствовали три каких-то родственницы, подруги, не разберешь – в черных платках, очень похожие, высохшие, как куриные лапки. Поджимали губы, смотрели, точно заранее примеривались к ритуалу. Одна подошла к Баскову, строго сказала: Ксения вас очень любила… Басков, сглотнув, ответил тусклым, полузадушенным голосом: Я знаю… Так и не выяснил, кто этот бледный юноша с фотографии. Почти десять лет отмоталось. И каких десять лет! Один лишь дефолт, одна лишь война в Чечне чего стоят: захваты заложников, террористические акты, которые потрясли всю страну!.. Подруги, куриные лапки, наверное, тоже без следа растворились. Теперь, конечно, уже и спросить не у кого… А из комнаты Ксении Павловны ему пришлось через год уйти. Зика, разумеется, возражала (тогда уже была Зика), весьма настойчиво рекомендовала оформить, как где-то выяснила, «по праву фактического проживания», быстро приватизировать, после – продать, нашла даже вроде бы какого-то покупателя. Басков тут, однако, уперся: воевать с такими же стариками, у которых, быть может, впервые в жизни появился шанс на собственную квартиру? Да бог с ним. Не будет он воевать. Зика некоторое время спорила, потом уступила. Была вообще очень разумна; заносило ее, конечно, но всегда чувствовала ту черту, которую переступать не следует. Не совершала необратимых поступков. Тем более, что у нее самой квартира была. Басков переехал к ней через полгода. Потом, еще через год вероятно, поменяли на большую. Кстати, женился бы он тогда на Зике, если бы не квартира? Бог знает. А вот женился и ни о чем не жалеет. Все изменилось буквально за считанные недели. Белый Дом в оцеплении, не пропускают никого ни туда, ни оттуда… Отключены электричество, телефон, линии правительственной связи… Полковник Руцкой на ночном заседании принес присягу в качестве нового президента России… А старого президента куда денут?.. Двоевластие… Шизофренические заявления с обеих сторон… Одновременно, в тайне, конечно – концентрация сил… Просачиваются к зданию «баркашовцы»… Формируются роты… По слухам, накапливается оружие… Двадцать девять регионов России признали Указ № 1400 незаконным… Значит, страна все-таки развалилась?.. Дым ест глаза… Дрожь почвы, предвещающая землетрясение… Третьего октября толпы, вооруженные автоматами и железными прутьями, двинулись на штурм Останкинской башни… Кто там стреляет?.. В кого?.. Откуда?.. По телевидению выступает Гайдар с призывом к москвичам «защитить демократию»… Армия, по-видимому, еще колеблется… А милиции как же?.. А специальные подразделения?.. Ничего было не разглядеть в кромешном мраке… Руцкой чуть ли не по самодельной радиостанции призывал «своих военных товарищей придти на помощь»… Решалось все-таки, наверное, в других сферах… На следующий день, как монстры из преисподней, появились на улицах танки… Выстрелы по зданию в прямой трансляции показывало «Си-эн-эн»… Сгорели два этажа. Согласно официальным данным, жертв не было. По заявлениям оппозиции, погибло полторы тысячи человек. Теперь уже, конечно, не установить. Кто окончательно победит, тот и напишет историю.