Последнее безбашенное лето

Он наступал, я пятился и через мгновение оказался на крыльце. Дверь захлопнулась, а Светкин отец, прихватив за плечо, потащил меня к воротам. Собака на цепи зашлась лаем.

– Еще раз увижу тебя за этим забором, пеняй на себя! Понял?!

Он рывком распахнул металлическую калитку и толкнул меня в проем. И свой ответ «понял» я уже говорил глухому железному забору.

Этот странный, агрессивный мужик и не догадывался, что нелепым требованием обходить его дочь стороной лишь вызвал во мне жгучий спортивный интерес. А к жестким спаррингам я привык с детства, с тех пор, как профессионально занялся боксом.

Кажется, Мика сильно хотел познакомиться с девчонкой? Тогда я с удовольствием организую их встречу!

Глава 3. Бункер, выстрелы, любовь

После того, как отец Светланы бесцеремонно выставил меня за ворота, я в раздумье постоял немного на дороге, слушая, как гремит цепью и заливается лаем его собака. Потом закурил и, прихрамывая, направился к «бункеру».

Почему так прозвали недостроенную дачу на самом краю поселка, никто не помнил. На настоящий бункер строение совсем не похоже.

Давно, в далеких девяностых, это был самый роскошный проект во всей округе. Дом явно планировался стать резиденцией бандита, министра или кого-там-еще, кто имел власть и деньги в те времена. Внушительный, с большими окнами, огромным просторным залом на первом этаже и несколькими комнатами поменьше, широкой лестницей на второй этаж и балконом.

Но что-то пошло не так. И, доведя до ума только первый этаж, хозяин бесследно исчез. А дом остался. И все свое детство я слышал запрет к нему приближаться. И естественно, при первой же возможности мы с Микой оказались там.

Пока мы были мелкие, обследовали «бункер» днем, с восхищением разглядывали пустые жестянки из-под Колы и пива, разбросанные после ночных тусовок, стеклянные банки, набитые окурками, граффити на стенах, сделанные довольно профессиональной рукой. А спустя несколько лет застолбили право бывать там ночами. В «бункере» всегда собиралась компания пацанов и девчонок со всего поселка. Эти сборища стали неотъемлемой традицией лета.

Солнце еще стояло высоко, но день клонился к вечеру. С подстриженных газонов пахло скошенной травой, где-то в ветвях щебетали мелкие птички. Гравий упруго шуршал под подошвами кроссовок, истерзанная собакой нога почти не болела, и я решил заскочить к Мике. Бодро миновал пару кварталов и оказался возле забора, через который свешивались ветви розовых кустов, сплошь покрытые цветами.

От них исходил приятный одуряюще сладкий аромат. Белые и розовые цветы, совсем как зефирки в доме у новых соседей, виднелись повсюду, они заполонили весь сад. И я снова подумал о Светлане. Просто подумал. Просто. О ней и о Мике.

– Теть Наташ, здравствуйте! – я помахал поверх калитки Микиной маме, которая подстригала колючие ветви.

– О, Герман! – воскликнула она и громко щелкнула большими садовыми ножницами. – Проходи! Хорошо, что приехал, а то Мишка уже неделю от скуки мается!

И я немедленно воспользовался ее приглашением. Проскользнул в калитку и протопал мимо небольшого аккуратного домика на задний двор. Мика обнаружился в беседке за домом. Он развалился на скамейке с планшетом в руках. Играл в какую-то дичь: трескотня выстрелов разносилась по всему участку. Да и соседям за забором, наверняка, тоже доставалось.

– Хорош чилить!

Я сбросил его ноги и уселся рядом. Мика тоже сел, но играть не перестал, подсунул под спину подушку и жестом потребовал дать ему сигарету.

– Ага, сейчас! Чтоб меня твоя мать больше на порог не пустила? Гоу в бункер, там и покуришь.

Мика резво отбросил планшет:

– Угощаешь?

– Халявщик ты, Мика! – Я рассмеялся и сунул ему пачку.

Пообещав тете Наташе, что вернемся не позже двух часов ночи, а если задержимся, то обязательно сбросим эсэмэс, мы отправились на край поселка. Магазин еще работал, возле него на лавочке сидели трое парней: Лешка и два Серых. Мы обменялись рукопожатиями и, скинувшись, отправили одного Серого, которому уже стукнуло восемнадцать, за пивом. А сами остались дожидаться на скамейке.

Солнце танцевало на верхушках елей далеко за поселком, и заметно похолодало. Я накинул на голову капюшон толстовки.

– Уши мерзнут, уголовник? – подначил Мика.

– Заткнись, – огрызнулся я.

Лешка и мелкий Серый лениво хохотнули. Терпеть не могу, когда надо мной смеются. И Мика это знает.

– Не боишься Окси в таком виде на глаза показаться? – не успокоился он.

– Окси приехала?! – Я даже пропустил мимо ушей его подначку.

Не ожидал, что Оксанка тут! По моим сведениям, она должна была отдыхать где-то на югах с родителями.

– А ты соскучился? – не унимался Мика.

Пришлось шугануть его со скамейки, чтоб остыл.

– Приехала пару дней назад. Дома сидит, нос не высовывает, – проворчал Мика, снова забираясь на спинку скамейки.

Вернулся Серый с пакетом, набитым банками и пачками чипсов – на общий сбор каждый несет все, что сможет раздобыть.