Последнее дело Блина

Михал Михалыч нащипал из доски лучинок и в беспорядке приколол ими к насыпи бумажные мишени. «Яблочко» на них было не больше пятирублевой монеты. Аксакал раньше не видел таких маленьких. Обычно мишени для стрельбы из пистолета раз в десять больше. Но оказалось, что по маленьким мишеням и стреляют с небольшого расстояния.

Инструктор отошел всего-то метров на пять.

— Покажите инстинктивную стрельбу, — попросил Петя.

Михал Михалыч зажмурился, несколько раз повернулся на каблуке и открыл глаза. Он оказался левым боком к насыпи с мишенями, но тотчас же перекинул пистолет в левую руку, и защелкали по бумаге шарики-пули. Казалось, что Михал Михалыч не целится, но шарики как заколдованные уходили в мишени. Пять секунд, восемь выстрелов — восемь попаданий в «десятку». Аксакал был потрясен. Видал он стрелков, но таких — никогда.

— И Султан так может? — в который раз спросил Петя.

— Да нет, это просто я не могу стрелять хуже, чем умею, — сказал Михал Михалыч. — А Султан как раз по стрельбе был троечником. Обычную не успел освоить, сразу перешел на скоростную. У него терпения не хватало.

— Хоть это утешает, — заметил Петя и, взяв у инструктора пистолет, посшибал все лучинки, на которых держались мишени.

— Из незнакомого оружия! Неплохо, — с уважением заметил Михал Михалыч.

— А толку? Все равно у меня нет пистолета. — Петя махнул рукой. — Лучше вы еще раз покажите мне тот захват с вывихом локтевого сустава.

И Петя снова закружился вокруг толстяка-инструктора, как леопард вокруг носорога.

Второй отряд смотрел. Такую схватку не увидишь на соревнованиях, потому что у спортсмена и у солдата разные задачи. Спортсмен борется за медаль, солдат — за жизнь, и для него нет запрещенных приемов. Боксеру-супертяжеловесу, чемпиону мира, и в кошмарном сне не приснится, что противник вдруг начнет охаживать его заточенной саперной лопаткой. Мастер боевых единоборств откажется соревноваться с гранатой. А в рукопашном бою случается все.

Отряд смотрел, девчонки ахали. Для всех это был показательный бой хорошо подготовленных спецназовцев, и только Аксакал понимал его тайный смысл. Если Султан может драться хотя бы вполовину того, что показывает Михал Михалыч, то Петя проиграет ему бой и жизнь.

Смотреть на это было невыносимо. Как только инструктор присел отдохнуть, Аксакал шепнул ему:

— Валера сказал, что вам уезжать надо. Султан близко.

Под разочарованное нытье второго отряда Михал Михалыч собрал свой чемоданчик. Его пошли провожать, но инструктор сказал, что хочет поговорить с Петей.

Аксакалу пришлось остаться с отрядом. Все, кроме девчонок, бросились врукопашную, даже те, кто не умел. Он положил на лопатки Фунтика, а потом еле от него отвязался. Разгоряченный Фунтик хватал его за рукава и орал: «Это случайность! Давай еще!»

Когда Аксакал пришел в комнату к воспитателю-диверсанту, Михал Михалыч уже прощался:

— Ну, Петя, ни пуха тебе ни пера. Жаль, я сам не могу схватиться с Султаном. Я бы ему показал, как спецназ позорить!

— К черту, — ответил Петя на «ни пуха ни пера», а на остальное сказал: — Схватываться с ним будут контрразведчики. А моя задача — только мускулами играть рядом с Митькой, чтобы у Султана не возникало лишних фантазий.

— Тогда ничего, — повеселел Михал Михалыч. — Мускулы у тебя что надо, даже лишних килограмма три. Я люблю жилистых парней, вот как он, — инструктор кивнул на Аксакала. — Они гибче и быстрее.

Аксакал почувствовал, что грудь у него сама собой надувается. Когда тебя хвалит такой боец, есть чем гордиться.

— Зато я сильнее, — буркнул Петя.

— Если тебе все-таки придется с ним схватиться… — Михал Михалыч оценивающе разглядывал Петину фигуру. — Я про себя делю бойцов на медведей и змей. Ты медведь, а Султан был коброй: ужалит и отскочит. А ужалить может чем попало: гвоздем, камнем, острой щепкой, не говоря уже о любом холодном оружии. И еще, у него всегда горит «желтый свет». Отсюда вывод: включай свой «желтый свет», сходись вплотную и не бей, а ломай.

— А что такое «желтый свет»? — влез Аксакал.

— Состояние контролируемой тревоги. Как если ты подъезжаешь к светофору, а на нем желтый сигнал. Ты не знаешь, какой сейчас загорится, зеленый или красный, и должен быть готов ко всему: и газовать, и тормозить… Чуть не забыл! — Михал Михалыч раскрыл свой чемоданчик и стал копаться. — Где же она? Я специально ее разыскал, чтобы показать… Вот!

Инструктор осторожно, как взрыватель, держал за кончик обычную шариковую ручку. Непонятно, зачем было ее разыскивать и что тут показывать. Металлическая, исцарапанная, с отломанным зажимом. Аксакал постыдился бы пойти с такой в школу.

— Можно посмотреть? — Петя взялся за другой конец ручки и не удержал ее в пальцах.

— Кувыркнувшись, ручка тяжело упала на пол.

Звук был странный. В нем чего-то не хватало. Аксакал зашарил глазами по полу — вот она! Вот какого звука не хватало: любая ручка, упав с высоты, откатилась бы. А эта вонзилась в пол!

— Свинец залит? — догадался Петя.