Последнее дело Коршуна

Со второго этажа особняка доносился шум, веселая возня, слышались смех и топот маленьких ножек. Мария поднялась наверх; навстречу ей, убегая от преследования домработницы, спешила Танечка. Красный бант едва держался в коротких кудряшках, чулок на левой ноге отстегнулся и готов был сползти совсем.

Танечка ткнулась личиком в колени матери.

— Спрячь меня, мама, спрячь!

Мария взяла дочь на руки.

— Идите, Одарка. Я побуду с ней.

Танечка, захлебываясь от восторга, рассказывала матери о новой игре, которую они придумали с Одаркой. Но этот беззаботный, счастливый лепет только подчеркивал горечь утраты. Желая отвлечь ребенка от шумной игры, Мария усадила Танечку за стол, предложила ей раскрасить горного козла. Но девочка не разделяла тревожного настроения матери, сидеть смирно за столом ей не хотелось, и она то и дело донимала ее вопросами.

Внизу раздался звонок. Мария встрепенулась, встала и вышла на лестницу. Снизу поднималась Одарка.

— Там пана спрашивают.

В передней стоял военный, офицер.

— Можно видеть Виталия Андреевича?

— Его нет дома.

— Экая досада. Мне в Доме народного творчества сказали, что он уехал домой.

— Он был и уехал.

— А скоро будет?

— Не знаю.

— Мне его необходимо видеть. Разрешите подождать?

— Пожалуйста.

Комната, в которую хозяйка пригласила его, была предназначена для приема гостей. Мебель красного дерева могла бы придать ей мрачный вид, если бы не огромные итальянские окна и двустворчатая дверь в сад, открывавшие доступ свету. Один угол был занят концертным роялем, в другом возвышалась стеклянная горка с массой дорогих безделушек. Вдоль стены разместился гостиный гарнитур — большой кожаный диван и три таких же кресла вокруг столика для курения. Кроме того, здесь стояли ломберный стол и еще один — овальный, на массивной ножке, расходящейся внизу четырьмя когтистыми лапами, — и шесть стульев, на самом крайнем из которых лежала носом вниз большая потрепанная кукла. Несмотря на некоторые излишества в обстановке, комната казалась просторной. Толстый ковер покрывал почти весь пол. От соседней комнаты, — очевидно, столовой, — гостиную отделяла арка, занавешенная тяжелой лиловой портьерой. Такие же портьеры висели на окнах и дверях. С высокого потолка спускалась бронзовая люстра на восемь ламп.

Не успел капитан сесть, как в комнату стремительно влетела девочка лет трех-четырех в белом накрахмаленном фартучке, который закрывал все платье, оставляя открытыми только узкую полоску подола, рукава и круглый воротничок. Пышный бант украшал коротко стриженную головку.

— Где мое корыто? — звонко крикнула девочка, подбегая к матери. — Мамочка, где мое корыто?

Мария Васильевна с притворной строгостью одернула ее.

— Танечка! Ты же видишь — у нас гость. Надо поздороваться.

Танечка подошла к капитану.

— Здравствуйте.

— Сначала давай познакомимся, — протянул капитан руку. — Меня зовут дядя Иван Иванович. А тебя?

— А я девочка Танечка.

— Вот и прекрасно. Теперь здравствуй, девочка Танечка.

Девочка размахнулась и ударила рукой по ладони гостя. Мария Васильевна смутилась.

— Танечка, ну кто же так здоровается?

— Игорь так здоровается.

— Но он же мальчик, а ты девочка. Девочки так не здороваются.

— А я хочу тоже как Игорь, потому что он мой братик.

— А где же сейчас твой братик? — спросил капитан у девочки. — Гуляет?

— Нет. Он у бабушки в Сумах. И я летом туда поеду.

— Ты, Танечка, должно быть, мамина помощница? Стирать собралась.

Танечка доверчиво рассказала о своих затруднениях. Куклы Аришка и вот эта, Лина, — девочка мотнула бантом в сторону куклы, лежащей на стуле, — ужасные замарашки. Только вчера на них надели чистые платья, а сегодня — здрасте! — они опять грязные. Такой стыд. Корыто нужно, чтобы постирать платья. Мама всегда вместе с Одаркой стирает, и Танечка тоже будет стирать, но вот корыто куда-то задевалось.

— Оно в твоем ящике, — перебила Мария Васильевна девочку. — Поищи получше.

Танечка направилась к двери, прихватила куклу и обернулась.

— Вы сейчас не уйдете?

Иван Иванович улыбнулся.

— Если ты будешь со мной играть, то не уйду.

Танечка тряхнула бантом.

— Я вам лучше мои книжки покажу.

Девочка убежала.

— Мария Васильевна, я к вам по очень важному делу, — сказал Долотов.

— К Виталию Андреевичу? — не поняла Мария Васильевна.

— Нет, не только к нему. Хотелось бы, конечно, поговорить с ним. Но пока он вернется, — с вами.

— Пожалуйста.

— Вы Нину Владимировну Дубовую знаете?

Мария встрепенулась. Капитан говорил о Нине как о живой. Промелькнула надежда: «Может быть, Виталий ошибся?» И она быстро спросила:

— Так Нина жива?

— Почему она должна умереть? — насторожился капитан.

Мария замялась.

— Говорите, говорите…

— Мужу… позвонил товарищ из обкома. Виталий просто убит горем. Это такое несчастье… Он взял письма Нины и уехал на площадь Дзержинского.

«Должно быть, к нам в управление», — отметил про себя капитан.

— Я как раз по этому вопросу к вам и пришел. Виталий Андреевич очень хорошо знал Дубовую. Поэтому он должен помочь нам.