Последнее дело молодого киллера

– Да куда мне, – буркнул Осокин. – Все гораздо проще, Гера. Знаешь, нет у меня желания принять то, что мне определили: подохнуть медленной смертью. Когда меня посылали на смерть и на убийство одновременно в армии, то не спрашивали, хочу я туда идти или нет. Меня заставили. Не спрашивали и потом, когда за малым не убили и я стал инвалидом, хватит ли мне пенсии. Никого не интересовало мое будущее, может, и я на что сгожусь. Меня сначала использовали на полную катушку, а потом определили место: отстой. Определили те, кого я валю по заказу, ну, или подобные. Это они установили такие порядки, не я. А я умею то, чему меня научили: метко стрелять по цели. Хорошо, Гера, быть порядочным, когда тебя не загоняют в угол, а когда ты в углу, хочется дать по тем рукам, которые тебя туда толкнули. В общем, не будем языками трепать, я виноват перед тобой, каюсь. Но не больше. Перевезу ребят, и ты свободен. Или теперь откажешь им в доме?

– Не откажу, – хмуро произнес Герасим. – Юля будет жить с ними.

– Я не… – попробовала она возразить.

– Будешь! – рявкнул он. От неожиданности она вздрогнула, ведь Герасим впервые позволил себе повышенный, даже слишком резкий тон. Впрочем, он тут же его и снизил, но продолжал упрямо: – Ты будешь делать то, что я скажу. Вы тут все натворили немало, теперь желательно выжить всем, а выживают не поодиночке. Я не разделяю, Дар, твоих взглядов, но и не берусь судить тебя, это на твоей совести. Одно скажу: ты не должен был втягивать Юльку.

– Прости, если можешь, – сказал Дар и вышел.

Он понимал, что сейчас здесь лишний, Юле и Герасиму надо остаться одним.

Во время паузы обоим – и мужу, и жене – стало неуютно. Герасим молчал, потому что был обижен и недоверием, и той жуткой новостью, которую узнал случайно. И вообще, он растерялся. Юля тоже молчала, не зная, что говорить.

– Ты его так любишь, что не дорожишь жизнью? – спросил тихо Герасим.

– Между прочим, жизнью я обязана ему, – сказала она. – Конечно, я люблю Дара, но это ничего не меняет. Я и тебя люблю.

– Всегда хотел это услышать и услышал, – грустно произнес он. – Правда, момент не совсем подходящий…

– Гера, прости меня, – вдруг огорошила его Юлька.

Огорошила потому, что она всегда забывала просить прощения, когда была неправа. Наверное, до сих пор она не считала себя таковой. Выходки Юльки он принимал за чудачества, небольшой сдвиг по фазе, относился к ним терпимо. Ему не пришлось пережить то, что досталось на долю Дара, Юльки, Вия, поэтому Гера всегда чувствовал себя чуточку неловко рядом с ними, хотя это глупо, что он понимал прекрасно. Но есть вещи, которые он никогда не поймет, какие бы ни были причины. Герасим не принимал выбранную Даром профессию, и участие Юльки в его делах не мог оправдать ничем. Но сейчас, если он не пересилит себя и не простит, что из этого получится? Сколько той жизни, чтобы вмертвую стоять на принципах, испортить себе и им существование?

Гера протянул руку Юле, та пересела к нему на подлокотник, обняла и еще раз сказала: «Прости».

16

– Ну, Марьяна, давай, рассказывай еще раз и показывай, как было дело, – сказал Ипсиланти. – Но со всеми подробностями.

Свою машину он поставил на то место, где был обнаружен автомобиль Елецкого. Два оперативника по ходу дела изображали действующих лиц. Марьяна, уткнув нос в воротник шубки, сначала издала тяжкий вздох недовольства, после начала:

– Когда он свернул с дороги, я не обратила на это внимания. Да кто бы его заподозрил? Расплатилась я с ним по-честному, отдала и за автоген, и пачку евриков кинула по пятьдесят. Что, мало? Да он таких бабок сроду не видел, урод…

– Марьяна, по существу, – прервал поток ее возмущений Георг.

– Ну вот. Еду я, не подозреваю, какую каку он припас для меня. Вдруг Радик остановился. Смотрю – темно, машины не едут навстречу. Спрашиваю, мол, где это мы? Извини, говорит, мотор заглох. Я ему: ремонтируй, кретин. А он: сейчас. Вышел. Копается в моторе, я сижу в машине, в окно пытаюсь разглядеть хоть что-нибудь… А ни хрена не видно, и странное у меня ощущение появилось, будто я на «Титанике» в открытом океане, айсберга только не хватало, но и он скоро прибыл. Радика не вижу, чего он там делает – тоже, крышку-то он задрал, в смысле капот. И вдруг слышу вроде шепчется. «С кем это ты там?» – спрашиваю. В ответ – молчок. А потом крышка закрывается, и вижу я уже не одного Радика, а еще и какого-то мужчину. С пистолетом. Представляете?

– Как этот второй оказался здесь? – полюбопытствовал Краснов.

– Ой, ну сами же просили по порядку, догадалась про него я уже после всего, – возмутилась Марьяна. – Думаете, мне приятно вспоминать?

– Хорошо, хорошо, молчим, – успокоил ее Краснов.

– Ну и… – подгонял Ипсиланти.