Последнее «долго и счастливо»

Но Агата словно окаменела. Что происходит? Почему ее мать вломилась к себе домой в униформе стражи? Ведь Старейшины приказали городским стражникам найти и казнить Агату, объявив ее ведьмой!

– Я… Я не пони… – начала Агата, и тут за дверью послышались приближающиеся тяжелые шаги и грубые голоса…

Агата бросилась в спальню, потянув за собой Тедроса. Принц, очевидно, был удивлен не меньше Агаты, потому что от растерянности выронил нож. В спальне Агата нырнула под кровать и потянула туда же принца, который, в свою очередь, потянулся за оброненным ножом…

Входная дверь распахнулась, и Агата увидела, как двое ворвавшихся стражников схватили Каллису за руки и припечатали ее спиной к стене.

– Нет! – выдохнула Агата. Она рванулась вперед, и теперь уже Тедросу пришлось затаскивать ее назад под кровать. Агата нечаянно выбила нож из руки Тедроса, и они с ужасом увидели, как нож скользнул по полу и остановился, ткнувшись лезвием в каблук тяжелого кожаного сапога.

Медленно подняв глаза вверх, они увидели высокого крепкого стражника. Он оскалил зубы, сверкнув ими сквозь прорезь маски, затем вытащил откуда-то из-под плаща несколько яиц и принялся легко, как стеклянные шарики, катать их в своей громадной ладони.

– Когда я в первый раз увидел, как она крадет яйца, я подумал, что у нее нет денег, чтобы заплатить за них. Во второй раз снова решил, что она голодна. Но на третий… – Он швырнул яйца на пол, и они, треснув, растеклись по кирпичам. – На третий раз я решил все же узнать, для кого она их ворует.

Стражник шагнул вперед, рывком сдвинул кровать в сторону и оказался лицом к лицу с Тедросом. Принц поднял вверх свое единственное оружие – сжатые кулаки. Стражник презрительно усмехнулся.

– Если хочешь, давай сразимся как мужчина с мужчиной, – сказал Тедрос. – Но не вздумай тронуть мою принцессу.

Стражник повернул голову и долгим взглядом окинул выглядывавшую из-за спины принца Агату.

Затем, не сводя глаз с девушки, небрежным жестом отшвырнул Тедроса в сторону и, хрустя раздавленной яичной скорлупой, вплотную подошел к Агате.

А потом снял с лица маску.

– Вот и пришел тебе конец, лгунья! – грозно прорычал Стефан.

Тюремная клетка на повозке была рассчитана на одного заключенного, но Стражники запихнули в нее всех троих, поэтому Агате пришлось тесно прижаться к матери, умудряясь при этом держать на руках Потрошителя, а Тедрос скорчился в углу, уставившись в пустоту застывшими глазами. Когда в доме началась свалка, Агата просила Тедроса не сопротивляться – но разве будущий король Камелота может сдаться без боя каким-то простолюдинам? Да он сейчас этих шестерых – голыми руками…

Будущий король явно переоценил свои силы.

Агата прижимала к себе Потрошителя, держась за ржавые прутья клетки, которую немилосердно трясло, пока повозка спускалась по заснеженному Кладбищенскому холму. Стефан сидел на козлах, правил лошадью, а внизу, на освещенной зажженными факелами деревенской площади, уже начинала собираться толпа.

– Так вот какое наказание придумали тебе за мой побег Старейшины! – сказала Агата, обращаясь к матери. – Заставили тебя стать стражником. Потому-то стража никогда и не обыскивала наш дом. Понятное дело: кого у тебя искать, если ты сама одна из них, сама защищаешь свой город от своей собственной дочери!

Взглянув на приближающийся эшафот с грудой хвороста и столбами, Каллиса побледнела, затем перевела взгляд на Агату:

– Когда люди объявили тебя и Софи виновными в нападениях на Гавальдон, Старейшины назначили меня и Стефана командирами нового патруля и отдали приказ схватить тебя на месте, если только ты осмелишься сунуть сюда свой нос. Это было, разумеется, своего рода проверкой нашей со Стефаном благонадежности. Выбор, который нам предложили, был невелик – либо мы клянемся поймать наших детей, если они здесь объявятся, чтобы их отправили на костер, либо отправят на костер нас самих, – Каллиса внимательно посмотрела на дочь и добавила: – Разница между мной и Стефаном в том, что он, в отличие от меня, слишком серьезно отнесся к своей клятве.

– Но как мог Стефан предать свою дочь?! Ведь это Старейшины предали Софи, намеренно отдали ее пришельцам из леса. Старейшины – исчадия ада! Почему он подчинился им?

Но тут повозка вкатилась на освещенную факелами и лунным светом площадь, и ответа на свой вопрос Агата не дождалась. В толпе она увидела Онору – она стояла с краешку со своими маленькими мальчиками, Якобом и Адамом, и оттуда следила за Стефаном. Агата знала, как много значат для отца Софи эти мальчишки. Стефан любил их, пожалуй, намного сильнее, чем свою собственную дочь. Однако сейчас ее внимание привлекли не мальчишки, а золотое обручальное кольцо, сверкнувшее на безымянном пальце Оноры. Так вот оно что!

– Он был вынужден подчиниться им, – тихо сказала Каллиса. – Старейшины заставили Стефана выбирать между своей старой семьей и новой.

На это потрясенная Агата смогла лишь молча покачать головой.