Последнее фото

– Ты же не знаешь, брат мой, новости-то радостной: женюсь я, а сей уважаемый господин, что перед тобой, отец моей суженой. – Рука говорящего указала на остроносого.

Тот улыбнулся, отчего тонкие губы исчезли, обнажив два ряда желтых зубов.

Писатель в образе покойного Федора Степановича продолжил.

– Коли так дело обстоит, то завещание мне свое стоит изменить.

– Помилуйте, – начала старушка, но быстро осеклась и зарылась в помятый платочек.

– Только условие есть одно: если вы верите, что пред вами сам Федор Степанович, и верите в его новую волю, то скажите об этом, чтобы надежно закрепить вашим словом мое новое завещание.

Первым выпалил круглолицый, который с трудом сдерживал улыбку.

– Верю, батюшка мой, еще как верю!

Следом тихо прошептала свое «верю» Авдотья Павловна. И тут все старшему редактору стало понятно. Писатель-то мало того что рукопись в срок не сдает, так еще и дурит доверчивых людей. Явно он заодно с теми двумя мошенниками. Сейчас отдаст им все старушечьи сбережения, получит долю и будет таков. А что же делать этой бедной женщине, когда она загнана в угол? Петр Алексеевич возмущался, прячась в шкафу, но его смелости не хватало, чтобы остановить представление.

– Тогда слушайте волю мою. – Николас вытянул спину, отчего стал смотреть на всех сверху вниз. – Любви своей жизни, Авдотье Павловне, завещаю наш двухэтажный дом, в коем мы жили душа в душу и не знали невзгод.

Круглолицый кивал, явно понимая, что ему достанется куда больший кусок.

– Что же касается братца моего родного, то в знак свадебного подарка завещаю оставшееся. – Николас наморщил лоб, стараясь вспомнить все имущество старушки. – Лесное хозяйство с двадцатью работниками, мебельную фабрику, загородную дачу и… – Он явно что-то забыл.

– Сбережения, батюшка, которые вы в банке храните, – пролепетал круглолицый.

– Точно! И сбережения тоже отходят моему братцу…

Ноги младшего брата так и плясали под столом, оставалось дело за малым, чтобы старушка все официально переписала на него. Но Николас продолжил:

– Моему братцу Федору и тому замечательному молодому человеку, что позволил мне воспользоваться своим прекрасным телом, дабы озвучить волю мою, сбережения поделить меж собою в равных долях.

Вот подлец, подумал Петр Алексеевич.

– Что?! – возмутился круглолицый. – Мы так не договаривались!

От злости он вскочил, отчего стул упал. В этот же момент подскочил и остроносый и достал из-за пояса широкий кинжал. Старушка смотрела на них испуганными глазами.

Николас же остался спокоен.

– А как мы договаривались? – спокойно спросил он уже своим голосом.

Но ответа не последовало. Круглолицый понял, что выдал свой план, и теперь не знал, как поступить.

– Как я вам и говорил, Авдотья Павловна, все ваши призраки – это проделки младшего брата, который никак не мог смириться с тем, что ему ничего не досталось от вашего супруга.

– Вздор! – возмутился тот. – Никто не поверит вашим словам!

– Вы сами выдали наши договоренности, к тому же за разговором нашим следил коллежский секретарь Иван Алексеевич!

Петр Алексеевич не сразу догадался, что речь идет о нем. Писателю понадобилось еще несколько раз произнести выдуманное имя, хотя в отчество он попал, несколько раз. Нехотя, с тревогой внутри Петр Алексеевич вышел из шкафа и чуть было не поклонился. Благо Николас успел подхватить его под руку.

– Ваше благородие, вы все слышали и, надеюсь, все видели через щель в шкафу. – Писатель метнул взгляд на живот-предатель.

Редактор постарался его втянуть и расширить плечи.

– Именно так! – ответил он гордо, но больше ничего не произнес, боялся дать петуха.

– Ничего это не значит, – нервно заключил круглолицый.

– На самом деле значит многое, Кузьма. Как же я сразу в тебе змею-то не разглядела? – спокойно перебила его старушка.

Теперь она выглядела иначе. Ни тревожности на лице, ни слезинки.

Круглолицый оскалился, но понял, что проиграл, и спешно покинул комнату. Остроносый на прощание прошипел угрозы в адрес писателя и вышел следом.

– Вам теперь беда, – заключил Петр Алексеевич, – и мне, по всей видимости, тоже.

– Не переживайте. – Николас махнул рукой. – На одну угрозу больше. Разве есть о чем тревожиться?

– Тем более что внизу их уже ждут, – продолжила Авдотья Павловна.

– Тут вышло недоразумение, – начал оправдываться Николас, но старушка только улыбнулась.

– Работники лесного хозяйства, которых Кузьма пугал последние две недели, уж очень будут рады встретиться со своим призраком и на кулаках объяснить, что так поступать нехорошо. А что до вас, то не знаю, как благодарить.

Дама достала из сумочки несколько банковских билетов. Петр Алексеевич успел заметить купюру в сто рублей.

– Не стоит. – Николас положил ладонь сверху.

– Как знаете, – сказав это, дама пожала плечами. – Если нужна будет моя помощь, обращайтесь.

Николас улыбнулся, пожал даме руку и проводил ее до двери, после чего повернулся к старшему редактору.

– Так напомните мне, кто вы такой?

Глава 2