Последнее искушение дьявола, или Маргарита и Мастер

Первыми начали задираться к Фаготу подвыпившие моряки. Колючие словечки, обильно сдобренные солеными морскими выражениями, были явно оскорбительны, как для самого угощавшего всех даровым хмельным напитком, так и для восславляемого им Иисуса. Фагота презрительно сравнили с недоделанным бушпритом, а его, возмущенно раскрывшийся на это, рот — с клюзом, в который оный бушприт надо и вставить. В харчевне явно запахло хорошей дракой.

Как ни странно, такой оборот дел ничуть не удивил и даже не удручил ярого приверженца назорейского пророка. Фагот ввязался в свару с полной готовностью и незамедлительно.

— Ну, ты, тухлая хмельная бочка, — начал он презрительно, обращаясь к самому здоровенному из рвущихся в схватку морских волков, — разрази меня Юпитер, если…

Но договорить ему не дали. Все пятеро завсегдатаев портовых кабаков, отличающиеся от остальных присутствующих внушительной комплекцией и удалым видом, разом кинулись на обидчика. Огромные ручищи, способные в одиночку вытравить судовой якорь, рассекали воздух с шумом крыльев гигантских птиц, порочные физиономии светились предстоящим удовольствием.

Фагот слегка расставил свои длинные ноги и согнулся, поджидая противников, любой из которых, сдавалось, был способен расплющить его, как муху на столе. Азазелло, ухватив рукой массивный табурет, уже поспешал на помощь к товарищу.

Но боевые действия начал кот, который схватил из очага вертел с шипящей бараньей головой и запустил ее в наступающих. Намеренно ли, случайно ли — сорвавшаяся с вертела голова угодила точнехонько в лоб здоровяку, сравненному Фаготом с пустой винной бочкой. Кипящий бараний жир залил нападающему глаза и вызвал ужасный вой ошпаренного, потрясший таверну.

Он в панике задрал голову, размазывая жир по лицу, и Фаготу лишь оставалось резким быстрым взмахом своей длинной руки попасть в его выступивший кадык. Здоровяк всхлипнул, икнул и рухнул на пол, вызвав хорошую встряску всего помещения, отчего две или три плошки свалились со стен.

— Пастух покинул свое стадо! — победно заорал кот, потихоньку подбираясь к эпицентру начинающегося сражения.

Показывая неплохое знакомство с кулачным боем, Фагот вступил в схватку с остальными моряками. На их стороне был численный перевес и немалая сила, но разом применить эти свои преимущества они не могли — мешали столы, скамьи и прочая мебель. Длинные руки Фагота беспрестанно молотили по их головам, производя некоторые внешние изменения на лицах нападающих и вызывая обиженный рев и всевозможные ругательства.

Подоспевший Азазелло с маху угодил табуретом в грудь одному из наиболее настырных мореплавателей, и бедняга молча лег поперек скамьи, задрав вверх густую мочалистую бороду.

Следующий попал под встречный удар Фагота, пришедшийся прямо в нос, который буквально вдавился в его плоскую физиономию, произведя впечатление ее полной безносости. Тут же Бегемот надел на голову кадку с водой, для ополаскивания винных сосудов, краснолицему усачу, подкравшемуся к Фаготу с тыла, а последний, не оборачиваясь, добил его коротким тычком согнутого локтя в солнечное сплетение.

Помаленьку в драку против сноровистых наглых пришельцев втянулись и все остальные обитатели харчевни, включая и человека, представившегося поклонником дневного светила. Но, за исключением чернокожих представителей африканского континента, никто из них не обладал ни могучим телосложением, ни проворством, необходимым в схватке на ограниченном пространстве. Поэтому массовая драка закончилась довольно быстро победой малочисленных, но ловких и расторопных чужаков.

Нубийцы и ливийцы также полегли под ударами табурета, каковой в руках Азазелло, оказался весьма скоростным и опасным оружием, и от которого вскоре осталась лишь одна ножка. Солнцепоклонника уложил банальным размашистым ударом в ухо Фагот, а его ермолкой и мешком, в качестве трофеев, завладел вездесущий кот.

Бегемот, имея неважную бойцовскую стать, напрямую в рукопашной почти не участвовал, ограничиваясь метанием в превосходящего числом противника различных предметов кухонной утвари и сбором добычи, в виде кошелей и прочего ценного, на его взгляд, имущества.

После потери африканцев наступление завсегдатаев харчевни иссякло и превратилось в паническое бегство под горестные вопли безутешного хозяина, терявшего на глазах и клиентов, и имущество, и прибыль.

Впрочем, внакладе он, кажется, не остался — добросовестный кот сдал ему все трофеи, изъятые у поверженных врагов, за исключением круглой ермолки ессея, которую победно поместил на своей голове между ушами.

С видимым уважением, оценив приятную тяжесть только лишь одного мешка, захваченного у сборщика пожертвований, хозяин заметно воспрял духом, а получив горсть серебряных денариев от щедрого Азазелло и вовсе залучился счастьем.