Последнее искушение Христа

Иисус проснулся весь в поту. Вокруг храпели спящие ученики. Во дворе прокричал петух. Петр услышал петуха, приоткрыл глаза и увидел стоявшего перед ним Иисуса.

– Учитель, – сказал Петр. – Перед тем, как прокричал петух, мне снился сон. Будто ты взял два скрещенных между собой куска дерева, который стали в руках твоих лирой и смычком, заиграл и запел, и собрались к тебе со всех концов света звери и стали слушать тебя… Что бы это значило? Нужно спросить почтенного раввина.

– На этом сон не кончается, Петр, – ответил Иисус.

– Почему-ты поспешил проснуться? У твоего сна есть продолжение.

– Продолжение? Не понимаю. Может быть, ты, Учитель, видел мой сон до конца?

– Звери, слушавшие песню, бросились на певца и сожрали его.

Петр выпучил глаза. Душа его о чем-то догадывалась, но разум продолжал оставаться неподвижным.

– Не понимаю, – сказал он.

– Поймешь в другой раз, – ответил Иисус. – Тоже утром, когда снова прокричит петух. Одного за другим он растолкал ногой товарищей.

– Просыпайтесь, бездельники. Сегодня нас предстоит много работы.

– Уходим отсюда? – спросил Филипп, протирая глаза. – Вот и я говорю: возвратимся в Галилею, там мы будем в безопасности.

Иуда заскрипел зубами, но не проронил ни слова. Женщины в доме проснулись, послышались их звонкие голоса. Почтенная Саломея вышла развести огонь, ученики были уже во дворе и ожидали Иисуса, который, склонив голову, тихо беседовал о чем-то с почтенным раввином. Старик был тяжело болен и сидел в углу.

– Куда ты опять, дитя? – спросил он. – На кого опять устремляешься? Снова на Иерусалим? Снова поднимешь руку к ниспровержению Храма? Ты ведь знаешь, что слово становится делом, если великая душа изрекает его. А душа твоя великая и ты в ответе за все свои слова. Если ты скажешь: «Низвергнется Храм!» – однажды он и в самом деле низвергнется, так что взвешивай свои слова!

– Я взвешиваю свои слова, старче. Весь мир пребывает в мыслях моих, и когда я говорю, то выбираю, что должно остаться, а что нет, принимая на себя всю ответственность.

– О, если бы я смог пожить еще, пока увижу, кто ты! Но я совсем одряхлел, мир стал призраком, голова моя идет кругом, желая отыскать вход, но все двери заперты.

– Потерпи всего несколько дней, старче. До Пасхи. Зубами постарайся удержать душу свою, и ты увидишь. Час еще не пришел.

Раввин покачал головой.

– Когда придет этот час? – жалобно прошептал он. – Неужели Бог посмеялся надо мной? Где данное Им слово? Я умираю, умираю, но где же Мессия?

Почтенный раввин собрал все остававшиеся у него силы и вцепился в плечо Иисуса.

– Потерпи еще до Пасхи, старче. Вот увидишь – Бог свое слово держит!

Сказав это, Иисус вырвалсяг из цепких пальцев старика и вышел во двор.

– Нефанаил, и ты, Филипп, – обратился он к ученикам. – Отправляйтесь на околицу деревни, и там у крайнего дома увидите вы привязанную к дверному кольцу ослицу вместе с ее детенышем. Отвяжите ослицу и приведите сюда. А если кто вас спросит, куда вы ведете ее, отвечайте: «Она нужна Учителю. После мы возвратим ее».

– Встрянем в беду, вот увидишь, – тихо сказал другу Нафанаил.

– Пошли, – ответил Филипп. – Делай, что ведено, а там – чему быть, того не миновать.

Матфей с самого утра взялся за тростинку и весь обратился в зрение и слух.

«Боже Израиля, – сказал он себе. – Насколько все происходящее соответствует тому, что провозгласили по озарению Божью пророки! Ведь что говорит пророк Захария? «Ликуй и веселись, дщерь Сиона! Торжествуй, дщерь Иерусалима! Се Царь твой грядет к тебе, сидящий на ослице, кроткий, хоть и победитель!»

– Учитель, – сказал Матфей, желая испытать его. – Разве ты устал и не можешь пешком отправиться в Иерусалим? – Нет, – ответил Иисус. – Почему ты спрашиваешь? Мне вдруг захотелось проехаться верхом.

– Так отправляйся верхом на белом коне! – воскликнул Петр. – Разве ты не царь Израиля? В столицу свою тебе надлежит въехать на белом коне!

Иисус бросил быстрый взгляд на Иуду, но тот не произнес ни слова.

Между тем Магдалина вышла из дому и стала на пороге. Она не спала всю ночь, и ее большие глаза были воспалены. Опершись о дверной косяк, Магдалина смотрела на Иисуса. Смотрела проникновенно, безутешно, словно прощаясь. Ей хотелось сказать: «Не уходи!», но что-то стиснуло ей горло. Матфей заметил, как она шевелит губами, не в силах произнести ни слова, и понял. «Пророки не позволяют ей заговорить, – подумал он. – Не позволяют ей помешать Учителю свершить то, что предрекли они. Он сядет верхом на ослицу и отправится в Иерусалим, желает ли того Магдалина или нет, желает ли того или нет сам Учитель. Таково предначертание».

Спустя некоторое время возвратились радостные Филипп и Нафанаил, ведя за собой на веревке ослицу с неоседланным детенышем.

– Все было точь-в-точь как ты сказал, Учитель, – сказал Филипп. – Садись верхом и в путь!

Иисус оглянулся. Женщины стояли, скрестив руки на груди, грустные, но ничего не говорили, а только смотрели на него. Почтенная Саломея, две сестры и перед ними – Магдалина.

– Марфа, не найдется ли в доме какого-нибудь кнута? – спросил Иисус.