Последнее крымское предупреждение

Утро действительно стартовало бодро.

Вадим поднялся в семь, поставил чайник и рыкнул в пространство:

— Подъем, золотая рота!

Спецназовцы ворочались, протирали глаза. Ну прямо как дети, право слово.

— Форма одежды гражданская, — бросил Вадим. — Нечего тут красоваться перед девушками своими брониками. Амуницию, обмундирование и оружие сложить в сумки и унести в машину. Через десять минут завтрак.

Прошло полчаса. Все утренние процедуры, включая завтрак, приготовленный из продуктов, купленных за углом, завершились. Бойцы выжидающе уставились на командира. Ведь должен он наконец что-то придумать!

Тут за дверью послышался топот, и в класс влетел возбужденный подполковник Истомин, крепкий, светловолосый, одетый в парусиновый костюм песочного цвета.

«Войны сегодня не будет, — моментально понял Вадим. — Но что-то интересное происходит».

— Здравствуйте, дети! — заявил Истомин, с одобрением разглядывая переоблачившееся спецназовское войско. — Чего так уставились? У меня покемон на плече?

— Надеюсь, ты не ловишь их тут спозаранку, — проворчал Репнин. — Предлагаю неформальное общение. Вадим. — Он протянул руку.

— Павел. — Подполковник подал свою. — Вот и познакомились еще раз. Майор Жданович на связи, он уже в Алуште. Зовут его Юрий Иванович. Можно без отчества. Как договоритесь. Две новости, товарищи офицеры. Первая…

— Хорошая? — насторожился Рудницкий.

— Не знаю. — Истомин пожал плечами. — Просто новость. Капитан ВСУ Баязов оклемался после химической обработки, ночью бился лбом в железную дверь, рассчитывая покончить жизнь самоубийством.

— Живой?

— Ага, — сказал Истомин. — Лобешник вдребезги, дверь выстояла. Ругается страшно. Он понял, что сел в лужу, теперь хочет одного — быстрее на тот свет. А нам проблема. Надо постоянно за ним следить, чтобы еще чего-нибудь себе не разбил.

— Может, не стоит ему препятствовать? — осторожно спросил Вадим. — Всем тогда станет легче. Другого он не заслужил.

— Ты что? — возмутился Истомин. — У нас самая гуманная в мире тюремно-лагерная система. Мы не можем попустительствовать самоубийцам. Подлечим, приоденем, а кончится заваруха — покажем всему миру. Потом пусть и дует на свое пожизненное. Из него там быстро человека сделают.

— Вторая новость? — нетерпеливо осведомился Вадим.

— Вы собирайтесь, — поторопил Истомин. — Ты правильно сообразил, майор, форма одежды — гражданская. Пока, во всяком случае. Найдется у вас в машине лишнее местечко?

— Куда едем? — деловито осведомился Капралов.

— В Алушту. Это близко, по прямой, строго на юг. Там определим вам базу. Жданович уже ждет. У него приказ высокого московского начальства построить местных чекистов.

Утренние пробки в Симферополе отличались от столичных только масштабом. Автолюбители так же маялись в заторах, гудели, обкладывали соседей нехорошими словами. Капралов чертыхался, втискивая джип в узкие просветы между рядами машин. Мигалка, к сожалению, спецназовцам не полагалась, да пока и не требовалась.

— Куда ты прешь, скумбрия копченая? — прорычал Капралов, пронзительным сигналом загоняя обратно в ряд женщину средних лет на бордовых «Жигулях».

Дама в долгу не осталась, показала бойцу, внешний вид которого прочно ассоциировался с братком из девяностых, средний палец, украшенный рубином. Капралов от возмущения чуть не подавился, но стерпел, будучи в душе джентльменом.

— Наш киевский агент неплохо поработал этой ночью, — открыл страшную военную тайну Истомин. — Пролез в святая святых. Информация секретная, но вы обязаны знать… — Он поколебался.

— При этих парнях можно, — успокоил его Вадим. — Они как могилы.

Машина вырвалась за городские пределы, катила по идеально ровной дороге, засаженной кипарисами и какими-то причудливыми лиственными деревьями. Далеко впереди синела Внутренняя гряда Крымских гор.

— Хорошо, — сказал Истомин. — Пусть будут могилы. Итак, разведчик подтверждает участие Романовского в этом деле, добавляет, что субъект хитрый, умный и изворотливый. А главное, безжалостный. Неизвестно, как у него с украинской идентичностью, но русских он, мягко говоря, не любит. Появляется еще одна персона: полковник ГУР Хоменко Петр Григорьевич, непосредственный руководитель и куратор группы Романовского. Субъект не публичный, информации о нем нет, и подбираться к нему некогда. В группе под названием «Кентавр», заброшенной в Крым, четыре человека, включая Романовского. Фамилии остальных известны: Громанько, Пичулин, Стеценко. Но это вряд ли нам пригодится. Под своими именами они в Крым не полезут. Просмотреть личные дела диверсантов и раздобыть их фотографии у агента не было возможности. У нас есть только рожа Романовского. Дата и место проведения теракта неизвестны.

Вадим вздохнул и осведомился:

— В чем тогда причина возбуждения? Почему у тебя такое одухотворенное лицо, Павел? Ты ворвался в школу, мы едем в Алушту. Есть хоть что-то, кроме трех фамилий, которые нам не помогут?