Последнее лето - твое и мое

В детстве они с Полом были очень похожи. Она безо всякого усилия его понимала. Иногда они дрались. В третьем классе она повалила его на землю. В пятом классе он ударил ее о дверной косяк, и пришлось наложить на бровь шесть швов. После этого они не дрались, хотя она пыталась его спровоцировать. Она считала, что его останавливал ее шрам. Шрам ей нравился.

После окончания средней школы он стал слишком все усложнять. Иногда он по непонятным для нее причинам становился тихим и задумчивым. Она всегда считала, что, пройди он тест на спасателя, Пол был бы счастлив. Она в это искренне верила. Позже он присоединился к каким-то странным политическим группам и пытался организовать Центральный американский союз сборщиков фруктов, но те оказались чересчур ушлыми, чтобы купить что-то из того дерьма, что он пытался продать.

«Я приехал со всеми своими политическими взглядами, однако окружающие меня бедность и несчастья сводят их на нет, — писал он ей с фермы у Бейкерсвиля. — Вчера ночью, пока я спал, кто-то выкрал у меня из брюк бумажник. Чувствую всю нелепость своего положения».

Она не пыталась с ним спорить. «Надо было стать спасателем», — писала она в ответ.

И все же она действительно любила его. Поэтому, даже не принимая его устремлений, она переживала из-за его разочарований.

— Можешь меня подменить? — спросила она Адама Прайса.

Этот спасатель-дублер был моложе ее на шесть лет.

Он согласился, и она вскочила со стула. Испытывая хорошо знакомую радость, она подошла к воде и нырнула в океан, где сейчас не стал бы плавать ни один нормальный человек. Сделав несколько мощных гребков, она подплыла к Полу.

Пока Алиса смотрела с берега, они вместе качались на воде, огибая линию мощного прибоя и словно дразня волны.

Глава вторая ЕСЛИ НЕ ПОСТАРАЕШЬСЯ, СТАНЕШЬ ПОСРЕДСТВЕННОСТЬЮ

В старые времена Пол приходил к ним в пижаме, чтобы побороться за хорошую кашу. Алиса догадывалась, что это была одна из немногих битв, какие он мог выиграть или проиграть. Самое главное было — прийти пораньше.

Его огромный дом стоял между их домом и океаном. Два этих дома стояли так близко друг от друга, что по ночам, когда океан был спокоен, можно было слышать, как ссорятся родители в соседнем доме. В его доме было семь спален и телевизор. Чистый, прибранный дом, один из шкафчиков которого был забит коробками с хлопьями. Но в ранних детских воспоминаниях Алисы никто никогда не приходил туда, чтобы съесть фруктовых шариков, а тем более — чтобы побороться за них. Алиса чувствовала, что маленькие дети инстинктивно предпочитали жить в маленьком доме, а не в большом.

В то утро Пол тоже появился у них, хотя и не в пижаме. На нем были ярко-желтые, колом стоящие брюки, едва не заставившие Алису рассмеяться. Но она сдержалась, с недоумением думая о том, что он больше не приходит к ним по утрам.

Он пришел к ним привычным путем — через черный ход. Если идти нормальным путем, то пришлось бы пройти по деревянному настилу, по меньшей мере, сто пятьдесят шагов, и еще больше для Алисы, но гораздо меньше для Пола. А вот песчаная тропинка среди зарослей тростника была длиной тридцать шагов самое большее, притом была скрыта от окружающего мира.

— Ты уже позавтракал? — мимоходом спросила Алиса, излишне заботящаяся о мелочах.

— Нет, — у него был слегка виноватый вид. — Но это неважно. Необязательно меня кормить.

Она пододвинула к нему коробку рисовых хлопьев, а также миску и ложку. Он молча положил себе хлопьев, позабыв, казалось, нужные слова.

— Молока? — спросила она.

— Спасибо.

Подперев подбородок рукой, Алиса смотрела, как он ест. Обычно он не возражал, чтобы на него смотрели.

— А что у тебя с волосами? — спросила Райли, проходя из кухни в прачечную.

— Отросли, — ответил он, с удовольствием хрустя хлопьями.

— И так сильно?

— Угу, так сильно.

— Мои так не отрастают, — заметила Алиса.

— Потому что ты, вероятно, их моешь и расчесываешь.

— В общем, да.

— Ну вот.

— Они у тебя не так уж хорошо выглядят, — сказала Райли вполне обыденным тоном, держа под мышкой полотенце.

— Я знаю, — ответил Пол, нащупав пальцами один из свалявшихся комков. — Немного чешутся. Думаю, на лето постригусь. — Положив ложку, он взглянул на Алису. — У тебя все еще есть парикмахерские ножницы?

Она потрясла коробку с хлопьями, чтобы посмотреть, хватит ли еще на одну тарелку.

— Да. Хочешь их одолжить?

— А ты могла бы это сделать? — спросил он.

Она поставила коробку на стол.

— Ты хочешь сказать, могла бы я тебя постричь?

— Ага.

Иногда она стригла его, и Райли тоже. Время от времени стригла и других ребят. В качестве услуги вынимала из волос комки жевательной резинки и репьи. И не потому, что хорошо умела стричь, но потому только, что однажды дядя Пейтон подарил ей парикмахерский набор с хорошими ножницами. А иначе приходилось бы уезжать с острова.

Может ли она его постричь? А почему бы и нет?

— Что-нибудь простенькое, — сказал он.

— Сделай ему пышную шевелюру, — предложила Райли.

— Думаю, что смогу.

Он встал, выжидающе глядя на нее.

— Прямо сейчас? — спросила она.