Последнее лето в национальном парке (СИ)

Я успела быстренько купить это платьице у местной кружевницы, пока Баронесса еще только раздумывала, брать или не брать. Барон не мог мне простить этого, поскольку второго такого платьица не было, а несостоявшийся образ Баронессы в льняных кружевах внезапно застил ему глаза. Вечером на посиделках он сел рядом со мной и периодически щипал меня за бок, вкладывая в это постыдное занятие всю свою богатырскую силу и приговаривая зловещим шепотом: «Отдай платье, отдай платье… «Вытерпев за столом эти пытки без единого стона, я продемонстрировала на следующий день свой абсолютно синий бок всему пакавенскому бомонду, развеяв по ветру тщательно культивируемый гестаповцем образ супермена.

Тем временем наша лодка плыла дальше, и, переправившись на Жеймяну через узкую протоку, соединявшую его с большим озером, мы нашли маленькую бухточку со следами кострища за песчаным пляжем.

Черничные угодья начинались сразу за кострищем, а малиновые кущи — немного подальше, на озерной террасе, и после купания женщины занялись сбором ягод, а мужчины разводили костер и насаживали на проволоку кусочки случайно раздобытой в деревне свинины, и первобытная прелесть этих занятий обещала впоследствии приятные воспоминания.

Однако, добавить красок этому райскому пикничку совсем не мешало, потому что мои отношения с Андреем Константиновичем на ярком солнечном свете выглядели не лучше скукоженой водоросли, извлеченной Тараканом из озерных вод. По-видимому, та же счастливая мысль пришла в голову и моему герою, потому что, плюхнувшись после очередного купания на мое старенькое одеяльце, он собрался духом и сказал:

— Марина, давай выходить из состояния неопределенности!

— Ты тоже читал до самого утра?

— Да, «Молодую гвардию». Там герои умирают, но не сдаются.

— А la guerre comme a la guerre! Я в восхищении от твоей выдержки.

— Помилуй, бог, как воевать с заплаканными личиками? Хочешь — не хочешь, а размякнешь!

— Ты не пожалеешь потом о своей слабости?

— Это теперь зависит только от тебя. Скажи мне сейчас что-нибудь приятное — у тебя было время сочинить.

— Скажу после кино — вдруг там найдется какая-нибудь удачная фраза.

По приезду было запланировано отправиться всей компанией на турбазу смотреть «Вокзал для двоих», поскольку до сих пор сделать этого почему-то не удавалось, а все фильмы Рязанова во времена реального социализма смотреть полагалось. Позднее мы утратили эту привычку, но «Иронию судьбы», этакое «Путешествие из Москвы в Петербург» с его скромной долей злободневности, все же смотрели каждый Новый год, поскольку проблемы утреннего похмелья и случайного единения сердец подальше от дома продолжали волновать умы россиян.

Я могла бы и не ходить в кино, а вернее сказать, я отчаянно не хотела идти сейчас в кино, но, увы! — нужно было придерживаться жанра. Ведь даже самые тонкие мужские души, напряженно отслеживая ротики политиканов, ручки солдатиков и ножки футболистов, ежедневно ищут и находят грубую суть этого мира — сначала чистят чайник Петрушке, а потом он и сам водит фейсы обидчиков по неструганным тейблам, и разве могут сравниться эти захватывающие игры с утомительными поисками хрустальных туфелек.

Пока мужчины сдавали лодку на турбазу и брали билеты в кино, мы с Баронессой приготовили на скорую руку ужин. В темном зале летнего кинотеатра, крытого парусиной, все лавки были уже заполнены туристами, и мы с трудом пристроились в разных местах. Картина показалась мне не самой удачной, но, когда Гурченко шла по железнодорожному мосту, в зале притихли, и я вспомнила знаменитый променад Софи Лорен в фильме шестидесятых годов. Знак полярности у нашего варианта, правда, был прямо противоположен, и нервно вздрагивающая в дешевой синтетике спина источала хорошо понятную на Руси смесь одиночества, гордости и вселенской бесприютности.

Впечатление зрителям, мне на радость, подпортил Ваня. Вторая серия оказалась для бедного мальчика, объевшегося на Жеймяне ягодами, непомерной тяжестью, и его нытье стало невыносимым. Он уселся под ближайшим к выходу кустом, и Баронесса, посветив фонарем на густо-синие от черники какашки любимого сына, громко процитировала Александра Ширвиндта, исполнявшего в этом фильме роль ресторанного музыканта: «Какова кухня, такова и песня!» За кустом раздался хохот, роль Наташи Ростовой в заключительной сцене романа Баронессе явно удалась, и массивный Безухов спешил поглядеть на испачканную сыном пеленку.