Последнее лето в национальном парке (СИ)

— Скорее бы уехать! В Москву, в Москву, в Москву…

Завернув на площадь, я столкнулась с Андреем.

— Ну, что?

— Поменяла, уезжаем через три дня.

— Вот и славно. Я уеду в этот же день рано утром и встречу вас на вокзале. А до Москвы мне сегодня дозвониться не удалось. Попробую завтра.

Мы пообедали в маленькой шашлычной у автобусной станции. Шашлыки имели вид, вкус и запах пареной говядины, что было не удивительно при отсутствии у поваров черных усов и широких кепок — я никогда не видела этих шашлычных атрибутов на территории Национального Парка. В Москве экспансия шашлыков и пиццы уже шла полным ходом, но судьба пиццы на плохих российских дорогах была незавидной.

После обеда мы зашли в мое любимое место — магазинчик уцененных товаров, где всегда можно было натолкнуться на всякие занятные вещицы.

Вот и сейчас на прилавке виднелись маленькие скульптурки животных из теплого мрамора, и рублевые ярлыки на них свидетельствовали, что они безнадежно вышли из моды. Кроме этого, я купила на три рубля шесть мужских галстуков на резинках в комплекте с маленькими карманными платочками. Судя по их попугаечно-желтому цвету и полоскам люрекса, они были родными братьями тех галстуков, которые красовались на голых шейках Суслика и Татьяны. Моя последняя покупка крайне обеспокоила моего любимого.

— Марина! Я ношу скромные парижские, мне такая красота не к лицу — будет отвлекать женское внимание.

— Если для тебя это так важно, то я пущу их на свои коллажи — я занимаюсь ими немного в свободное время.

— Боюсь, у тебя его не будет, — сказал он, а я промолчала в ответ.

Когда мы приехали, то застали во дворе следователя милиции и много всякого другого люда.

Следователь устроился в беседке и опрашивал всех подряд о вчерашних событиях. Постоялец Вацека пропал, но Вацек утверждал, что тот и не ночевал у него ни в день убийства, ни накануне. Где ночевал бомж, Вацек не знал, но вчера утром он заявился еще до прихода первого автобуса из райцентра. После второй ночи бомж вообще не появлялся.

Я отлучилась сообщить тетке о билетах, и та пошла сворачивать потихоньку свое дачное хозяйство. По возвращению мне тоже пришлось доложить следователю, при каких обстоятельствах я увидела в сарае кровавое месиво, и когда я видела бомжа последний раз. Старушки с удовольствием довели до следователя подробные сведения о происках Виелониса. Они хором процитировали пункт антиалкогольного постановления об оскорблении человеческого достоинства, и тут до меня дошло, что Виелонис действительно куда-то исчез еще вчера вместе со своей палаточкой. Да, дела…

Андрея тоже не было видно, но вскоре я нашла его на хозяйской половине дома около пани Вайвы. Не в силах подойти к любимому окну, она лежала под открытым ситцевым пологом в своей высокой постели на четырех матрасах и смотрела невидящими глазами в телевизор, где тележурналист беседовал с упитанным господином в темно-сером.

— Это Сидор Ильич Петров, заведующий сектором пропаганды и агитации, — опознала я козырного короля в этом раскладе. Пани Вайва при звуках моего голоса вздрогнула и прошептала:

— Это волосатый убил Лайму, — и, переведя глаза на Андрея, добавила, — береги ее, он рядом ходит.

Следователь уехал, народ разошелся, а у меня по-прежнему не было иных желаний, кроме быстрого отъезда. Я не была пессимистом, но мои дурные предчувствия, как правило, сбывались, а статистика — вещь великая. Странные сны, снившиеся мне этим летом в Пакавене, были постоянным тревожным фоном моего бытия, и пани Вайва знала, о чем говорит. Было совершенно очевидно, что все беды этого мира уже водят хоровод вокруг меня, и это черное кольцо постепенно смыкается.

— У нее живот был выпотрошен, — сказала я вслух, когда мы вышли на крыльцо.

— Мне жаль, что ты это разглядела.

— А ты тем вечером никуда не отлучался от умывальника? — спросила я Андрея от отчаяния, потому что хотелось лечь в кладовку и не выходить оттуда никогда.

— В алиби у меня, действительно, прокол, хотя ты и не доложила об этом следователю, — ответил он очень серьезно, — но меня не было в Пакавене в день убийства туристки.

— Барона тоже не было, — размышляла я вслух, — значит, его тоже можно не опасаться. Еще одного-другого можно отвести… Женщины точно отпадают?

— Не пройтись ли нам по опушке леса, вкусненькая ты моя, — сказал Андрей, — сейчас это самое безопасное место, убийца в ближайшее время сюда не сунется. И я у тебя не только для украшения.

Сбор грибов рождает особое состояние духа, близкое буддийскому понятию «самадхи», составляющему первую ступень к нирване. В определенный момент полностью отключаешься от суетного бытия, и начинается таинственный процесс восстановления нервных клеток. Я согласилась на опасное предложение, и мне, действительно, сразу полегчало в тихом и пахучем мире зеленых фитонцидов. Высохшие лишайники потрескивали под ногами, а черничники уже набирали силу для нового урожая, и на песчаной гряде недалеко от дома мы нашли кучу разноцветных сыроежек, но, по случаю отсутствия дождей, грибы кишели червями, и это снова навело меня на печальные мысли.