Последнее место, которое создал Бог

Я покачал головой, потом вынул маленький матерчатый мешочек, который дал мне Авила в церкви миссии Санта-Елена, и подал ему. Он открыл его и высыпал на ладонь дюжину необработанных довольно крупных алмазов.

— Прощальный подарок Авилы. Я знаю, что это незаконно, но за них в Белеме можно получить без хлопот две или даже три тысячи фунтов. Половина — ваша, и мы едем домой с комфортом.

Он положил алмазы обратно в мешочек.

— Как странно. Жить так, как жил он, и умереть таким отважным человеком!

Я подумал, что он будет продолжать и затронет то, что осталось недосказанным между нами, но все получилось иначе.

— Мне надо написать письмо. Увидимся позже. — Он потрепал меня по руке и ушел прочь.

* * *

Я не слышал, как она подошла, но почувствовал ее присутствие за своей спиной.

— Я только что говорила с капитаном. Он сообщил, что на следующий день после нашего прихода из Белема отходит судно в Нью-Йорк.

— Хорошо, — кивнул я. — Вы еще успеете слетать в Калифорнию и сделать пробу на студии компании MGM.

Горизонт, залитый пурпурным и золотым, казался охваченным пламенем.

— Я только что видела Менни, — продолжила она. — Он сказал, что вы получили письмо о зачислении в Королевские военно-воздушные силы.

— Совершенно верно.

— И вы довольны?

Я пожал плечами:

— Если будет война, а видно, к тому идет, то мне надо быть там.

— Могу я писать вам? У вас есть адрес?

— Если хотите. Я буду некоторое время в городке, который называется Биггин-Хиллз. Истребительная эскадрилья. А моя мать всегда перешлет письмо, если надо.

— Отлично.

Она стояла в ожидании, что я сделаю какой-то ход, но я медлил. Наконец она нерешительно произнесла:

— Если спуститесь вниз, то, надеюсь, знаете мою каюту.

Я покачал головой:

— Не думаю, что в этом есть смысл.

Он будет всегда незримо стоять между нами. Мы оба понимали это. Она заторопилась уходить, но потом задержалась и повернулась ко мне:

— Да, я немного любила его и не стыжусь. Несмотря на все, он для меня — самый бесстрашный человек из всех, кого я знала, герой, и таким навсегда запомню его.

Ее слова прозвучали прямо как реплика из плохой пьесы. Ей-богу! Он заслуживал гораздо большего.

— Он не герой, Джоанна. Он подонок, с самого начала, но только храбрый подонок и, возможно, самый лучший пилот из тех, кого я встречал. И давайте покончим с этим.

Она ушла, ожесточенная и сердитая, но мне не было уже до нее никакого дела. Хэннах оправдал бы мое поведение, вот что, пожалуй, для меня самое важное.

Я снова повернулся к поручням, солнце склонилось к закату за деревьями, и спустилась ночь.