Последнее небо

– Мне надо, чтобы с тобой все было в порядке. По моим меркам или по твоим, по человеческим, по звериным – как угодно. Я отвечаю за всех вас, Зверь. Не только за людей. О людях, как выяснилось, ты можешь позаботиться лучше меня. Да и обо мне, кстати, тоже, – Гот вздохнул. Даже сейчас, в легком подпитии, когда говорить серьезно было проще, слова все равно давались с трудом. – А ты сам? Железный? Каменный? Или, может, у тебя стальные канаты вместо нервов? Нет. Я знаю, что нет, – Он покривился болезненно – Трудно с тобой. Черт побери, если тебе плохо, я должен хотя бы попытаться помочь.

– Это глупо, – улыбнулся Зверь, – и смешно. Мне не бывает плохо в твоем понимании. И уж тем более я не нуждаюсь в твоей помощи.

– Я смотрю в небо, – негромко сказал Дитрих, – ты правильно сказал, оно чистое. Не слишком, Зверь. Слишком не бывает. Небо просто чистое. Оно не искажает. Кем бы ты ни был… даже если все здесь начнут кричать, что ты монстр, нелюдь, что ты опасен, что тебя нужно убить, я все равно буду смотреть в небо. Все понятно, сержант? Или нужны объяснения?

– Я тронут до глубины души, – Зверь насмешливо поклонился.

Гот пожал плечами и направился к дверям. Он знал, что Зверь понял его. Знал, что тот будет смеяться, даже когда его начнут убивать. И еще он знал, что Зверь ему не поверил. Поэтому майор очень удивился, услышав уже у дверей:

– Дитрих…,

– Ну? – Он обернулся, и свет погас.

– Спасибо, – донеслось из темноты.

– Всегда пожалуйста, – мстительно ответил Гот, – если что, обращайтесь.

Дернул дверь и вышел в серую морось.

И, словно ток от локтя к запястью,

Течет, отмеренное сполна,

Звенит нелепое твое счастье —

Твоя нейлоновая струна,

Гремит фугасная медь латыни,

Летит слепой мотылек к огню,

Ты слышишь – звездами золотыми

Небо падает на броню…

Май. Кыргызстан

Стая шла на восток. Шла ночами, неслась под звездами по увядающей траве, по отдыхающей от дневного жара земле, по белым солончакам, по скрежещущим каменным россыпям.

На восток.

Там, в горах, было большое озеро. Очень чистое и очень глубокое озеро, вокруг которого люди понастроили курортов.

Люди. Много людей.

На восток.

Стая шла не скрываясь. Строго по прямой, как летают птицы. Через маленькие человеческие поселения проносились бесшумно и быстро, не трогая тех людей, что попадались на дороге. Оставляя им жизнь. Позволяя им запомнить то страшное, что мелькнуло и исчезло: скользящие над землей тени, опущенные косматые головы, чуть вытянутые пушистые хвосты. Глаза горят зелеными, яркими огоньками. И человек среди волков. Светловолосый. Худой.Такой же безмолвный. Призрак. Мираж.

На восток.

Те, кто видел, пытались рассказать. Им не верили. Кто поверит, что бесчисленные сонмища волков прошли через город, полный людей и машин? Кто поверит, что волки, особенно если это те самые волки, никого не убили? Кто поверит?

На восток.

К одному из курортов, что во множестве окружили Иссык-Куль. «Киргизское взморье» – Зверю не нравилось это название. Взморье без моря – что за глупости?

Впрочем, когда Зверь становился волком, ему было все равно.

Последняя дневка в густом лиственном лесу, совсем близко от людей, совсем близко от страшных запахов. Спрятаться поглубже, зарыться в густые листья, в бурелом, под выворотни забиться. И спать. Спать до ночи.

А ночью – убивать!

Убивать людей.

Шли тихо. Пришли тихо. И убивали, вопреки обыкновению, тоже тихо. Люди, застигнутые на пляже, на темных аллеях, за хрупкими стенами деревянных домиков, – люди не успевали даже вскрикнуть, когда появлялись из пустоты лохматые, бесшумные твари.

Люди. Много людей.

Девятиэтажный корпус санатория в окружении сосен и голубых елей. Стая никогда не видела таких огромных домов. Стая никогда не видела лестниц. Стая никогда не слышала столько незнакомых запахов.

Много людей.

Феерическое зрелище – жаль, некому от души насладиться им. Стеклянные двери раздвинулись, пропуская человека, и следом за ним в проем хлынули волной, серой лавиной – волки.

Убивать. Теперь уже можно было шуметь. Люди не успеют позвать на помощь.

Убивали всех. Взрослых и детей, мужчин и женщин, убивали стариков, убивали молодых парней и девушек.

Волки убивали. Хозяин делал что-то свое. Хозяин был доволен.

К утру в санатории не осталось живых людей.

Хозяин приказал стае уходить. Сам он остался. Догнал волков позже. И пахло от него огнем. Плохой запах. Был бы плохим, если бы так пах кто-нибудь другой. Не Хозяин.

Спустившись с гор, стая рассыпалась по степи. До следующей весны. До следующих смертей.

Хозяин был доволен.