Последнее новшество

Детишки снова жадно уставились на экран.

Широкоугольная камера неторопливо показывала обильно обагренные кровью развалины вражеского замка. Супермен, рядом с которым без всяких видимых усилий летел его верный пес, унесся к горизонту под ликующие аккорды гимна компании “Фрости-О”. На экране начали вспыхивать цифры — зрители давали оценку новому фильму.

— Вот и все…

— Спасибо, дядя Дэвид!

Дети спрыгнули с кровати и побежали в гостиную. Дэвид в задумчивости последовал за ними.

Ник и Уилла, уже в пальто, поджидали детишек возле пестро раскрашенной двери. Детишки шумно суетились, пока взрослые помогали им надеть курточки.

— Спокойной ночи, Ник. — Дэвид протянул руку. — Счастливого полета и успешного завершения дел в Мадриде! Если встретишь там спортивного комментатора Эктора Родригеса из Би-си-си, передай от меня привет.

— Непременно. Спасибо за приятный вечер!

Все направились к лифту; дети махали на прощание руками, звонко переговаривались. Как только лифт пошел вниз, Дэвид неторопливым движением запер зверь. По лицу его блуждала улыбка.

Кухонный автомат выдал ему большой стакан холодного пива и несколько сандвичей, приготовленных по специальному рецепту. Дэвид взял пиво, сандвичи и пошел в спальню. Еду и пиво он поставил на ночной столик. Потом снова включил тривизор, разделся и лег. Постель сразу же приобрела соответствующую форму, приспосабливаясь к очертаниям его тела. Дэвид сделал большой глоток из запотевшего стакана и принялся переключать тривизор.

Он прошелся по всем каналам, остановился и не спеша начал нажимать кнопки в обратном порядке, пока не настроился на программу, которую сначала пропустил. На экране с воплями металась полуобнаженная девушка, которую два свирепого вида стражника волокли вниз по ступеням каменной лестницы.

Дэвид замер со стаканом в руке. В девушке он неожиданно узнал Ориел. Стражники втащили девушку в застенок, бросили на деревянный стол и привязали к нему кожаными ремнями. На стенах были развешаны средневековые орудия пыток. Оператор с явным удовольствием показывал их, каждое в отдельности, а диктор за кадром объяснял, как этими страшными орудиями пользовались в старину. Затем появился обнаженный человек в одной набедренной повязке, украшенной драгоценностями. Мускулы у него так и играли. Это был палач. Он стоял возле пылающей жаровни и коротким железным прутом помешивал раскаленные угли. Ориел начала биться в неподдельной истерике.

…На экране возникла бойкая молодая брюнета с дежурной улыбкой, так хорошо знакомой зрителям. Сведи, над ее оголенным левым плечом, появилась крупномасштабная карта Северной Америки, Дикторша нараспев произнесла:

— Итак, уважаемые зрители, наступила решающая минута! Захваченная в плен красавица — тайный агент Джейд Грин — отказалась выдать жестокому диктатору, генералиссимусу Бору, местоположение штаба борцов сопротивления. От вас, дорогие зрители, зависит решение ее судьбы! Успеет ли агент Марк Крэг вместе с повстанцами спасти красавицу Джейд от ужасной смерти?..

Тут оператор очень кстати покачал крупным планом лицо Ориел, по которому градом катились слезы.

— …или жестокому диктатору и его подручным удастся вырвать на нее нужные сведения? Если вы хотите, чтобы красавица Джейд была спасена, пожалуйста, нажмите первую кнопку на пульте вашего тривизора — она красного цвета. Если вы желаете, чтобы генералиссимус Бор и его люди добились успеха в своей бесчестной игре, нажмите зеленую кнопку — номер два. Выбор за вами, друзья!

Дэвид, не мигая, смотрел на экран. Лицо его было бесстрастно. Потом он неторопливо перевел взгляд на розовый ящичек рядом о кроватью. В полутьме он не мог различить его очертаний, но ясно видел две небольшие кнопки, выступавшие над поверхностью ящичка, — красную и зеленую.

Рука Дэвида потянулась к кнопкам и замерла. У него еще было достаточно времени для принятия решения…

Бертрам Чэндлер Клетка

Лишение свободы всегда воспринимается пострадавшим как акт унижения независимо от того, насколько он склонен подходить ко всему философски. Если тюремщики — существа, равные ему по уровню развития, то это само по себе прискорбно, но тут пострадавший по меньшей мере имеет возможность общаться с теми, кто его пленил, и стараться быть понятым. Пострадавший может обратиться к разумным существам, как к равным себе.

Лишение свободы вдвойне унизительно, когда тюремщики, вполне искренне убеждены, что пленник — существо более низкого порядка.