Последнее обещание плюща

Рита приходила и сидела со мной каждый день. Она рассказывала мне о моём прошлом, но ничего в голове не прояснялось. На самом деле меня раздражало то, что она говорила. Мне было противно от самого себя. Зачастую я находился один. Я притворялся спящим, чтобы не слушать о самом себе. Я был ничтожеством с серьёзной алкогольной зависимостью, долгами и причастностью к отравлению деда. Господи, да мне было стыдно! И раз уж я спрятаться не мог, то попросил меня не трогать, пока я не выйду из больницы. У меня было достаточно времени, чтобы решить для себя, что я буду другим. Ночами я зачитывался своим же анамнезом, иногда воровал историю болезни соседа и мне нравилось выдумывать, что ещё может быть, если поменять местами результаты анализов. Мне становилось лучше, Рита всё же навещала меня и заметила мою странность. По её словам, я был очень странным, желая поделиться с ней своими мыслями. Мать меня явно не понимала, а я осознал, что хочу помогать людям. Хочу лечить их. Ни мать, ни отец, ни дед, ни бабушка… в общем, никто не воспринял мои слова всерьёз, а я загорелся этой идеей. Я попросил привезти мне всё, что понадобиться для поступления в медицинский вуз. Меня выписали из больницы, и я продолжал готовиться к поступлению, хотя все сроки давно прошли. Но дед пообещал, что поможет мне, если я поклянусь не бросить университет. Этого было достаточно, чтобы я улыбался. Я никуда не ходил, сидел у себя в комнате и готовился. Мне легко давалось всё. Я словно знал это. А вот моя семья косилась на меня, как будто я собираюсь кого-то убить. Но порой ночами, когда я смотрел из своего окна на небо, я заметил, что мне было больно в груди. Моё сердце было не на месте. Я не понимал почему.

В середине августа, я точно помню этот день, семнадцатое августа, как раз перед моими поздними экзаменами, Рита попросила меня свозить её на кладбище. Это удивило меня. Вроде бы все наши родственники живы, но, оказывается, моя мать до отца была замужем за другим, его младшим братом. И она явно его очень любила, потому что то, как она отзывалась о нём, было чересчур восхищённо и даже обожаемо. Но в семье никогда о нём не говорили. Никогда. Я ни разу не слышал об этом человеке, пока Рита не попросила отвезти её на кладбище. Его звали Пирс. Мне понравилось это имя, и я узнал, что это и моё второе имя. Оно мне очень понравилось. Оно было моим. Оно было словно создано для меня, а не жалкий Сойер.

– Почему ты чешешься? – Удивилась Рита, когда я вновь потёр плечо.