Последнее обещание плюща

Усмехаясь, обнимаю её и прижимаю к себе.

– Господи, я так люблю тебя, Айви. Так люблю. Я даже не знаю, что сказать.

– Ну, наконец-то. Ты всегда так много говоришь красивого мне, а я теряюсь. Мы сравняли счёт, – смеётся она.

– Ты оживила меня, малышка. Ты оживила все мои мечты и показала, что страдал я не зря. Ждал я не зря. Боролся не зря. Отпустил тебя не зря. Но теперь ты моя. Ты больше, чем весь этот мир. Ты моя вселенная, – шепчу я.

– Вот, чёрт. Опять. Ты ведёшь счёт снова. Ну как так можно, Пирс? – Айви всхлипывает и поднимает голову.

– Нельзя быть настолько… паршивым романтичным красавчиком. Но я так люблю это. Обожаю, когда ты шепчешь подобное, а ещё больше, когда ты шепчешь мне непристойности, пока я злюсь. Пирс, спасибо тебе, что ты нашёл меня, открыл для меня весь мир и мы его будем изучать вместе.

– Всегда вместе. Обещаю и даже смерть не разлучит нас.

Я накрываю её губы своими. Айви теснее вжимается в меня потрясающим телом, и я издаю стон.

– Бежать. Прямо сейчас…

– Хм, я могу украсть невероятную красавицу Айви на этот танец?

Мою улыбку стирает напрочь. Айви улыбается мне и взглядом просит не ругаться. Хотя бы не сегодня. Перевожу взгляд на Джима, сверкающего белозубой улыбкой.

– Ты хотел сказать миссис Уиллер? Мою невероятно красивую жену? – Рыча, напоминаю ему, что кольца на наших пальцах, вообще-то, что-то значат.

– Ага. Её, – кивает Джим.

– Да, конечно, – улыбаюсь и отхожу в сторону.

Меня всего трясёт от ревности. Одного удара по этой слащавой морде он не понял, значит, я сделаю это во второй раз завтра. Завтра утром. Ранним утром. Козёл.

– Успокойся, я поговорил с ним, – мне на плечо ложится ладонь Пэнзи.

– Он лапает мою жену. Ты плохо поговорил с ним, – цежу я.

– Послушай, Пирс, ты ведь доверяешь Айви?

– Конечно.

– Ты знаешь, что она любит тебя?

– Безусловно.

– Так чего ты ревнуешь? Айви твоя жена. Всё. Джиму она не достанется. Ревность доказательство недоверия…

– Ошибаешься, Пэнзи. Ревность – это страх потерять любимую женщину. Ревность – это желание защищать своё. Ревность – это нормальный процесс организма, когда один придурок лапает мою жену. Ревность – это доказательство того, что я безумно люблю Айви и убью любого, кто решит, что я недостаточно хорош для неё. Ревность – это страсть становиться лучше. И ревность – прекрасный шанс вызвать кое-кого на дуэль, – резко перебиваю его.

– Ладно-ладно, не кипятись. Хоть я подготовил десять огнетушителей на всякий случай, но сомневаюсь, что они справятся с тобой. Ты воскрес из мёртвых. До сих пор передёргивает от этого.

– Ради Айви я готов и не на такое. Ещё я могу нечаянно свернуть чью-то шею.

– И тебя запрут за решёткой.

– Мне такая перспектива не нравится. Пока я буду там, Джим точно не упустит момент.

– Поэтому оставь его в живых, – смеётся Пэнзи и передаёт мне свой бокал с шампанским.

– Спасибо, что сделал мою сестру счастливой. И спасибо за то, что благодаря тебе моя семья снова вместе, – Пэнзи хлопает меня по плечу.

– Обращайся. Хотя вы и без меня справляетесь неплохо, – усмехаюсь я.

– Добро пожаловать в семью безумных Бранчей. Тебе с нами точно скучно не будет. Боже, папа, слезь со столба! – Пэнзи срывается на бег. Выглядываю из-за шатра и вижу Людвига, карабкающегося по фонарному столбу. Точнее, он скатывается по нему под хохот Терезы.

– Я повешу этот чёртов флаг! Я повешу его! Ты мне всю плешь проела! Тридцать лет прошло! Я повешу его!

– Папа, слезай! Ты поранишься! Тебе не хватило перелома руки? Слезай, кому говорю!

– Что там у них? – Айви взволнованно подбегает ко мне, а гости все несутся на улицу.

– Твоя семья сходит с ума. Ничего необычного. Это гвоздь нашей программы, – смеюсь я.

– Пирс, – Айви пихает меня в грудь и идёт к толпе, улюлюкающей и подначивающей Людвига.

– Папа, живо слезай! Ты уже брюки порвал! Ты сверкаешь своими трусами! Они синие в горошек! Папа! Это моя свадьба! – Кричит Айви.

Я поворачиваюсь с улыбкой, замечая, что Джим вот-вот пройдёт мимо меня, чтобы помочь. Резко перекрываю ему путь.

– Хорошо, что ты один. Я хотел предупредить тебя, Сойер, – низко произносит он. – Если ты причинишь боль Айви, то у неё есть те, кто за неё постоят. Ясно?

– Прекрасно ясно. Но и ты послушай меня, переросток. Если я увижу тебя рядом со своей женой ещё раз, я уничтожу все твои формочки для чёртовых маффинов. Если ты ещё раз будешь лапать мою жену, то я без зазрения совести опрокину на тебя не одну чашку кофе, а потом покручу в воздухе похлеще того раза. Ясно?

Джим бледнеет и отшатывается от меня.

– И да, теперь ты знаешь, что я слышу и вижу, как ты заигрываешь с моей женой. Я увижу, если ты решишь пригласить её на свидание, считая, что я всего лишь энергия, воздух и не причиню тебе вреда. Это тебе тоже ясно?

– Но… но… это же… Пирс… он… – заикаясь, Джим бегает взглядом по моему лицу.

– Пирс? – До него доходит.

Подмигивая ему, хлопаю по плечу и улыбаюсь.

– Надо же, и года не прошло. Ты догадался. И раз уж я жив, то подумай на досуге, что ещё я могу сделать, ради женщины, которую люблю, кроме как вернуться из загробного мира.

Разворачиваясь, направляюсь к толпе.