Последнее письмо

— Случайность, значит? — спокойно произнёс Андрей, как того требовал учебник по психиатрии.

— Да.

Андрей глубоко вдохнул, встал с постели, подошёл к окну и вгляделся в улицу, обеими руками оперевшись на пустой подоконник.

— Скажи честно, дело только в нашей больнице или я что-то делаю не так?

— Дело исключительно в больнице, — уверяла я. — Всё это может разрушить нам будущее. Моё уж точно.

Андрей обернулся через плечо.

— Мы можем встречаться тайно.

— Вряд ли. Мы с тобой никудышные разведчики. Один раз нас уже поймали.

— Тогда я могу поговорить с заведующим.

Я как сейчас увидела лицо заведующего с мерзкими усиками и услышала едкие издёвки, с которыми он увольнял процедурную медсестру и мальчика-ординатора, когда застал их целующимися в подсобке.

— Нет! Не надо с ним разговаривать.

Андрей повернул ко мне голову.

— Почему?

— Он ни для кого не делает исключений и нам — особенно мне — навстречу точно не пойдёт.

— Брось. Он нормальный дядька. С ним только нужно уметь разговаривать.

— Всё закончится тем, что я потеряю работу, а я не могу ее потерять, понимаешь? — я посмотрела Андрею в глаза и закусила губу. — Мне нравится наша больница, и если я хочу стать хирургом, лучше места для того, чтобы научиться просто нет! Через полтора года я хочу прийти сюда ординатором. Потом, если будет место, устроиться в штат. Пойми, я не могу лишиться всего из-за романа! Пусть даже с мужчиной, который способен отыскать ромашки в октябре, — я заметила, как он усмехнулся, и добавила: — Я бы ни за что не отказалась, если бы только все копья не были нацелены на моё будущее.

Андрей вздохнул.

— Я и забыл, с кем имею дело, — сказал он, и на губах у него застыла грустная полуулыбка. — Тебе важнее карьера. Я понимаю. Наверное, даже поддерживаю, — он потянулся ко мне и осторожными пальцами спрятал за ухо прядь волос с моего лба. — Во всяком случае, это правильно для человека, решившего закончить медицинский.

— Злишься? — спросила я, поймав его руку.

— Нет.

Андрей улыбнулся привычной дежурной улыбкой, в которой не принимали участия глаза, мягко высвободил свою руку и поднялся.

— Я не надеялся, честно говоря, но попытаться стоило, так ведь? — и тут же, не дожидаясь ответа. — Вставай, моя бабушка жила за семьдесят километров от Москвы. А тебя к вечеру надо привезти домой. Умывайся, я пока помою посуду.

Взял поднос, развернулся и вышел в кухню.

Я собрала свои вещи, нашла в прихожей сумку и прошмыгнула в ванную. Быстро приняла душ, оделась, даже накрасила тушью ресницы.

Андрей ждал меня в коридоре, готовый выходить.

Пока мы ехали в его машине в сторону области, Андрей упорно молчал и смотрел только на дорогу. Я его обидела. Спрашивать об этом бессмысленно и глупо. Всё равно что спрашивать у человека с отрубленным пальцем, больно ли ему.

Моя беда в том, что с детства я не умею просить прощения. То есть, разумом я улавливаю момент, когда стоило бы извиниться, но заветные слова никак не хотят расставаться с моим языком.

Я сделала музыку тише и сказала:

— Мы едем в дом человека, которого я совсем не знала. Расскажи о бабушке.

Он глубоко вдохнул. Я уже заметила за ним привычку глубоко вдыхать, если случается нечто неожиданное: открывается кровотечение или наступает асистолия.

— Ты и так знаешь почти все её работы, — ответил Андрей, даже не посмотрев в мою сторону.

— Я не о работах. Расскажи о ней самой. Каким она была человеком?

— Сложным, но добрым. Почти таким же, как и ты.

Андрей чуть повернул ко мне голову. На его губах мелькнула насмешливая улыбка.

— Разве я сложный человек? — спросила я.

— Ещё какой! Простая медсестра, а гонора у тебя на целого хирурга.

— Это вы по себе ровняете, Андрей Родионович?

— По тем, кто надевает хирургический костюм и мнит себя богом.

— А вы, значит, не такой?

— Не такой. Зато вы такая, Владислава Александровна. Страшно подумать, что будет, если станете хирургом.

— А вот стану, тогда и поглядим.

Андрей хотел что-то сказать, но осёкся и лишь прихлопнул ладонью по рулю.

— Ну да. Владислава. «Владеющая славой», — произнёс он, будто сам себе. — Однозначно ты станешь хирургом.

Мы снова замолчали. Радио негромко что-то пело о любви. Выкрашенный осенью лес расступился, пропуская сквозь себя трассу с широкими земляными обочинами по краям. Картинка долго не менялась, но и не надоедала. Все предметы казались далёкими, игрушечными на фоне бесконечного неба. Лишь изредка приближалась к нам встречная машина, но уже через миг исчезала, растворяясь за нашими спинами.

Дорога, желто-рыжий лес и холодное осеннее небо. В городе не бывает такого простора. Смотреть на это можно бесконечно.

— Твоя бабушка всегда жила так далеко от Москвы? — спросила я.

— Когда вышла на пенсию, перебралась на дачу. Хотела разбить сад, но садоводство было не её. Она писала научные статьи. Дед что-то сажал.

— Твой дед тоже был врачом?

Андрей высматривал машины в зеркале заднего вида.

— Ты вроде решила, что моя семья тебя не интересует?