Последнее письмо из Греции

Я представляю, как в Метони плаваю в море. Тихо плещет волна, качаются лодки, и я купаюсь в солнечных бликах. Предвкушаю запах соли и лосьона для загара. Волнуюсь и немного боюсь. Я не покидала Англию года три, с тех пор как мы с Робертом летали в Рим, чтобы отметить помолвку. Работа целиком поглотила меня, и до маминой болезни я там дневала и ночевала. Несмотря на предложение Роберта встретить экзотическое и дорогое Рождество на Карибах вместе с его коллегами из хедж-фонда, я не могла бросить работу и уехать.

При воспоминании о поездке с Робертом в Рим икры начинают ныть. Мы часами рука об руку топали по дорожкам и тротуарам вдоль реки Тибр. От достопримечательностей рябило в глазах, и мозг был не в силах впитать впечатления. В одной из церквей, на которую выходили окна гостиничного номера, шел вечерний концерт. Лежа в кровати, мы слушали «Тоску». Мелодичная музыка доносилась сквозь вздымающиеся муслиновые занавески, когда ария взмывала ввысь.

В то прекрасное время неурядицы в наших отношениях забылись. И я поверила, что Роберт никогда больше не причинит мне боль.

Пока скворцы с визгливыми криками, разносящимися по всему Риму, садились на шпили и колокольни, я смотрела на спящего Роберта и верила, что он изменится и все будет по-другому. Но напрасно.

У меня нет больше ни сил, ни желания возвращаться к этому, но в глубине души мучает вопрос: не я ли невольно подтолкнула его, позволяя так себя вести.

Я склоняюсь к иллюминатору, стараясь выбросить воспоминания из головы и отдать их облакам. Надев наушники, выбираю в телефоне приложение с уроками греческого языка, чтобы освежить скудный словарный запас. Закрыв глаза, погружаюсь в незнакомые звуки, которые следуют за знакомыми в переводе, и беззвучно повторяю слова.

«Доброе утро… Kalimera… Доброе утро… Kalimera…

Добрый вечер… Kalispera… Добрый вечер… Kalispera…

Здравствуйте… Yiassas… Здравствуйте… Yiassas…»

Слова убаюкивают, и, в конце концов, я засыпаю.

За десять минут до посадки в Каламате я прихожу в себя. Уши закладывает, мы начинаем приземляться. Я, хоть и нервничаю, не могу сдержать улыбки. Вытянув шею, смотрю на медленно приближающийся скучный пейзаж. Где-то внизу должна быть мамина картина, и я собираюсь ее найти.

* * *

– Yiassas, ti kanete?

Я уверенно выдаю по-гречески «здравствуйте, как вы поживаете» таксисту, который держит клочок бумаги с моим неправильно написанным именем: «София Конлик». Ну, почти Софи Кинлок, но ничего страшного. В другой руке у него темные четки, которые он с шумом вертит на запястье, отвечая:

– Yiassas… poli kala.

А потом он бормочет что-то невнятное, и мне приходится его перебить.

– Извините, я не говорю по-гречески. Я поняла только «здравствуйте и у меня все хорошо». Вы говорите по-английски?

Невысокий бородатый мужчина смотрит на меня глазами-бусинками и пожимает плечами.

– Да, немного… Я думал, вы гречанка. Вы хорошо говорите. Меня зовут Яннис. Пойдемте.

– Efharisto poli, рада познакомиться, Яннис.

Я благодарю его за комплимент, втайне горжусь врожденными способностями к языкам, и он катит мой чемодан из прохладного аэропорта к машине.

Сухой воздух и яркое солнце странным образом напоминают возвращение домой. Кожа млеет от весеннего тепла, несравнимого с обычной пасмурной погодой Лондона и нескончаемыми апрельскими ливнями.

Здесь, куда ни глянь, виды как на открытке.

Вдали виднеются остроконечные туманные вершины Пелопоннеса, едва заметный ветерок на фоне бездонного кобальтового неба колышет сине-белые полосы греческих флагов. Ветер такой спокойный, что едва ли удосужится дунуть.

Мы проходим мимо группы таксистов, которые курят и играют в карты в ожидании заработка. Меня обдает крепким запахом табака, и я улавливаю их подначивающий тон, когда один из них делает выигрышный ход. Я сбросила кожу и словно вырвалась на свободу, мне весело – есть что-то волшебное в воздухе, тепле и запахе. Внутри меня все успокаивается, как будто нашлась долгожданная опора.

Вдоль извилистых горных дорог с обеих сторон выстроились кипарисы. Внизу открывается вид на глубокую долину. Тянутся идеальные ряды оливковых деревьев, их древние искривленные стволы за много лет обросли сучковатыми ветвями. У крутого спуска дороги нет защитного барьера, а Яннис, разговаривая по телефону, ведет машину одной рукой.

Мне не удается сдержать громкий вздох, но водитель, занятый разговором, не обращает внимания.

Я отправляю сообщение Таше.

Софи: Приземлилась, позвоню позже. Люблю тебя больше сыра! Целую.

Если я полечу под откос, последнее сообщение ее поддержит, когда она будет меня оплакивать.